Литературная Газета 6329 ( № 25 2011)

Все персонажи картины – из той эпохи. Ханин – из времён перестройки. Он – типичный интеллигент 80-х. И одновременно – его предтеча, его клон, живущий в предгрозовые 30-е. Он – журналист, представитель идеологической касты. Он – проповедник коммунистической веры, но сам то ли верит, то ли нет – непонятно. Он как-то хитро изъясняется, иронично поёт «те песни» («Заводы, вставайте! На битву шагайте, шагайте, шагайте!..»), но видно, что для него это – дань. На самом деле скучно ему нестерпимо. Его душа хочет праздника, застолья и путешествий. Ханин ловит миг и торопится жить. Ему не сидится на месте, потому что, когда встречают и провожают, возникает иллюзия полноценного бытия. Для него важны дом и комфорт. Важно, чтобы его ждала тонкая любимая женщина, которую он выбирал очень тщательно. Именно поэтому смерть жены для него абсолютная катастрофа. Он потерял не только близкого человека, а налаженную жизнь. При всей своей браваде и ироничности он слаб и не держит удара. А ещё – он истеричен. Это ярко отражено в странной, невпопад брошенной фразе: «Для меня это тоже удар в сердце, но я отвергаю все сплетни вокруг самоубийства Маяковского!» Кажется, ты сидишь в УГРО, наблюдая, как знакомые опера «колят» душегуба… При чём тут Маяковский? Притом. Этой фразой Ханин указывает на то, что понимает и чувствует глубоко – так глубоко, что дальше некуда.

Вот такие глубоко чувствующие Ханины на закате социализма со всей своей истеричностью долбанут по родной стране – по её истории, её вождям и певцам (включая горячо любимого Маяковского), и по Лапшиным, которых называют друзьями. Они «откроют людям глаза», растопчут прошлое и возвысятся над друзьями-героями. Но сначала – распишутся к ним в любви, снимут о них весьма странные фильмы, из которых будет органично вытекать, что их геройство бессмысленно. Они покажут кровопийц, обывателей, холод, грязь, трупы Адама и Евы и ещё много такого, что подтолкнёт к выводу: советского рая состояться не могло в принципе. Тоску и смерть победить невозможно. Они всё равно утвердят свою власть, сколько бы их ни отгоняли коммунистические оркестры.

Название картины «Мой друг Иван Лапшин» указывает: рассказчик – это вовсе не старик, что-то лопочущий нам за кадром. Не может он быть другом Лапшина. Их разделяет возрастная пропасть. «Друг Лапшина» и настоящий рассказчик – Ханин, альтер эго автора фильма. И про Лапшина, и про старика, и про то время повествует нам Ханин-Герман.

Кем же он рисует друга своего, Лапшина? Он рисует его героем эпохи, её солдатом, её пламенной частицей. Одним из тех, кто сражался за новый, искренний мир. Лапшин целен и прост. Он «Ваня», пример хорошего русского человека, который всегда подставит плечо и будет переживать твоё горе как личное. Он только многого не понимает и держится за веру свою. А держаться бессмысленно. Был бы Лапшин глубже и тоньше, выбросил бы из головы эту муть, послал подальше свои идеалы, сел на пароход вместе с Ханиным и поплыл по Волге. «Поедем со мной, бродяжничать! Я тебе таких людей покажу, города такие!» – предлагает Ханин. Другими словами: зачем тебе копаться в этой грязи, которой не будет конца? Надо жить красиво и интересно, без всякого бремени и глупой мечты. Не будь дураком, друг, поехали!

Лапшин не едет с Ханиным. Он остаётся в этом громе оркестров, в этой безнадёге, которую так талантливо показывает режиссёр. Лапшин вернётся домой, в общежитие, снимет белую парадную форму и облачится в то, что попроще. А завтра сядет на мотоцикл и поедет на службу – ловить душегубов, чистить землю под неизбежный будущий рай.

Ханин-Герман показывает: Лапшин обречён. Его мечта неосуществима. Он так и проведёт свою жизнь среди этих бандитов и этой вопиющей тоски. Что ж, жаль тебя, Ваня! Жаль, потому что мог бы послушать и поплыть с ветерком, с задушевными разговорами по реке времени, впадающей известно куда. Жаль, что ты так устроен, что ты такой прямолинейный и несгибаемый. А потому остаётся лишь вздохнуть о тебе и проводить взглядом с борта отплывающего парохода. Мы-то другие – умные, тонкие, интеллигентные – и биться за какие-то идеалы не будем.

Но слава богу, что Лапшин остаётся. Слава богу, что такие Лапшины были в нашей стране. Слава богу, что в 30-е Ханины не подорвали их веру. Потому что именно она привела Лапшиных к 1945-му, к нашей Великой Победе. И спасибо тебе за это, Лапшин!

Герой не дожил до 80-х годов: погиб на войне или умер вскоре после неё. А вот Ханин с комфортом доехал до новейших времён на своём пароходе и сошёл на берег уже не скучающим журналистом, а энергичным «прогрессором». И он вполне отомстил – за свою рану, свои потери, свою несвободу, свой былой страх. С развязанными руками, в условиях «гласности», он со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров и кинотеатров поднял невиданную волну, опрокидывающую все идеалы и разрушающую все памятники.