Литературная Газета 6331 ( № 27 2011)

Недавно российское информационное пространство всколыхнул скандал. Николай Троицкий, обозреватель РИА «Новости», поделился в личном блоге впечатлениями от фотографий берлинского гей-парада. В довольно резких, признаюсь, выражениях. Запись попалась на глаза поборникам политкорректности, которые не поленились настрочить донос по месту работы Троицкого, и руководство РИАН посчитало за лучшее удовлетворить кровожадные инстинкты «гражданского общества» и уволить нетолерантного сотрудника, хотя никаких недочётов по служебной линии за ним не числилось.

Изрядно порядочная публика долго смаковала победу («так будет с каждым», «в любой цивилизованной стране он бы мгновенно стал изгоем» и т.п.) и рассуждала, какое это ужасное, гадкое явление – «гомофобия» (так на жаргоне изрядно порядочных обозначается неприязнь к секс-меньшинствам). Цивилизованный человек просто не имеет права позволять себе негативные высказывания в адрес геев и лесбиянок. Это дремучее мракобесие, без пяти минут фашизм, и вообще подобные заявления – признак глубоко загнанных в подсознание комплексов. «Когда-нибудь ВОЗ всё-таки включит гомофобию в список психических расстройств», – делится своими фантазиями либерально мыслящий субъект.

Возможно, сторонники тотальной толерантности обидятся на меня, но они демонстрируют незнание элементарных вещей. Я имею в виду не закон, скажем, всемирного тяготения, а факты из разряда банальных. Воробей – птица, огонь жжётся, а лёд – холодный. Так вот: неприязнь к различным объектам и субъектам, так называемая фобия – явление тривиальное, как трещины в асфальте. Все, решительно все люди на Земле кого-то сильно недолюбливают и сами являются объектами чьей-то нелюбви. Кто-то терпеть не может рыжих, кто-то – лысых, кто-то – очкастых, студентов, эмо, гопников, провинциалов, инвалидов, собачников, стариков. Многие на дух не переносят детей, хотя стесняются в этом признаться (впрочем, уже не стесняются: в «Живом журнале» есть сообщество ru_childfree, «свободных от детей», которое правильнее было бы назвать ru_childhate – «детоненавистники»).

Немотивированная ненависть – это, конечно, нехорошо. Но если человек не пытается выразить своё чувство с помощью ножа, бейсбольной биты или дробовика, то до его антипатий никому нет дела. И если некий блогер заявит, что ненавидит цирковых клоунов и мечтает, чтобы все они, твари, сдохли, над ним в худшем случае посмеются, если вообще заметят это выступление. Никому не придёт в голову объявлять его врагом человечества и опасным психопатом.

Однако катехизис изрядно порядочных выделяет несколько категорий, не подлежащих ни насмешкам, ни критике. О них можно говорить, как о мёртвых – или с глубоким уважением, или никак. Нарушителя этой заповеди ждёт ушат помоев, изгнание из профессии и, в особо запущенных случаях, обвинение по любимой правозащитниками статье 282.

К числу таких «священных коров» относятся и сексуальные меньшинства.

Ещё недавно «гендерно неординарные» отношения считались отклонением, девиацией. Пристрастие к однополой любви могло привести на несколько лет в «дружный» мужской коллектив. Теперь же во многих странах, в том числе в РФ, сексуальные нестандартности амнистированы и медиками, и юристами. Пусть так. В конце концов взаимоотношения взрослых людей при отсутствии насилия, шантажа или принуждения – это их внутреннее дело, даже если их развлечения нельзя назвать здоровыми и естественными. Сейчас в России лица нетрадиционной ориентации не ущемлены ни в чём. Им не приходится мучительно скрывать свои странные наклонности, опасаясь уголовного преследования. К их услугам тематические клубы, сайты знакомств, а гей-журналы спокойно продаются в тех же киосках, что и детские книжки-раскраски. Что же касается обидных анекдотов, так ведь анекдоты и про президента, и про Бога рассказывают.

Однако гей-активисты – особая порода людей. С пылом, достойным лучшего применения, они добиваются легализации однополых браков с правом «супругов» усыновлять детей, пытаются проводить «гей-парады», а если кто-то кое-где у нас порой неуважительно выскажется в адрес геев, поднимают такой шум, будто снова растопили печи Освенцима.