Литературная Газета 6331 ( № 27 2011)

Вот Валерия – она шокирует одновременно и своего бойфренда (от которого уходит – не та любовь), и законопослушного зануду-старика тем, что моет окно голой (надоело всё ненастоящее), а потом едет работать в ту же Россию, девочкой вместе с родителями оставленную ради Германии. Германией же настоящей является лишь её внутренняя, а эта – сплошь бутафория. Журналист Марк переживает уход Кристины к диковатому «русскому» Андрею, прошедшему Чечню, и хватается за возможность командировки в снежный Воронеж, чтобы почувствовать градус и медвежью хватку страны, укравшей у него возлюбленную. Там он дерётся, проваливается в гульбу, экстрим на экстриме. Достоевский отдыхает: люди на этих зябких просторах свободны, весь их неуют – от любви, на крайний случай – её отсутствия. Наконец, Андрей, съедаемый тоской по боевому братству, ищет в России войну, понимая, что на ней-то и остался, но вновь воевать бессмысленно: первый раз в афганском пекле это было за мечту о Германии, но мечта сбылась (умерла), Германия превратилась в затянувшийся отпуск, а другого стимула не найти.

«Снежные» немцы – в этой синтагме прилагательное сильнее существительного, не «заснеженные», а именно «снежные», тождественные вихрям, где снег – метонимия всё того же «русского», а русское – чувства, сверхчувства, иллюзии (пока не обожжёт), а только тронь – реального реальнее.

Любовь к СВОЕЙ Германии сохранила на чужих землях её корни, вырвав их из времени, – обратная пересадка цели не достигла: другого детства не бывает. Но проза Вачедина сохраняет равновесие между намёком на идеологичность и драйвом вкусно (по делу вкусно) рассказанных перипетий. Для невнимательного чтения ткань романа может показаться переводной, хотя элементы стилизации под перевод и присутствуют, например, в письме гитлеровского солдата невесте из-под Сталинграда. Однако наив обманутого пропагандой немца (некогда врага – и по факту действительно врага), считающего любовь не просто двигателем истории (это было бы слишком выспренно), а ЕДИНСТВЕННОЙ историей, сегодня не так уж и наивен.

Александр САМАРЦЕВ

Статья опубликована :

№29 (6331) (2011-07-20) 2

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 1,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Все они немного бабочки

Искусство

Все они немного бабочки

ТЕАТРАЛЬНЫЕ ХРОНИКИ

Вот уже пять лет в подмосковном Звенигороде на очередную летнюю театральную школу СТД собираются молодые актёры из разных концов России, из ближнего и дальнего зарубежья, чтобы из профессионалов снова превратиться в студентов. А через месяц, отыграв «дипломные» спектакли, разлетаются по родным театрам. Ответ на вопрос: чему можно успеть научиться за месяц, оказался не столь простым, как это представлялось на первый взгляд.

Как хотите, но в словосочетании «летняя школа» заключена немалая доля абсурда: люди весь год вкалывали, но вместо того чтобы вкушать радости заслуженного отдохновения, одни вознамерились учиться, а другие – учить. Чего ради?

С педагогами вроде бы всё ясно. Они получают возможность поработать с материалом, который им самим интересен, не рискуя внести разлад в труппу, не заботясь о кассовости постановки и о том, насколько она будет вписываться в афишу родного театра.

Для «школьников» выгода тоже очевидна. Выбравшись из своей «глубинки», они могут посмотреть спектакли столичных театров, пообщаться и с мэтрами уровня Калягина или Додина, и с бунтарями типа Богомолова, порепетировать с признанными мастерами (в этом году мастерскую драматического театра вёл Григорий Дитятковский, а мастерскую современной пьесы – Игорь Лысов). То есть приобщиться к тому самому «достоянию республики», каковое в родных пенатах им практически недоступно. И в этом смысле не так уж важно, где эта глубинка географически расположена – в Орле, Кишинёве или Оттаве. Прекрасный прикладной опыт (к примеру, Павел Меликидис, сыгравший Гамлета на «школьной» сцене, вернувшись в себе в Грецию, был назначен на эту роль и в своём театре). Не больше, но и не меньше, ибо ясно же, что прорехи в базовом образовании летняя школа залатать не может. Но как бы ни был ценен этот локальный опыт для каждого из студиозусов, коих обычно набирается около 80, стоит ли ради этого огород городить?

Вопрос не праздный. Театр российский не лучшие времена переживает. Может, силы и средства с большей пользой употребить стоит? Артистов молодых и в родимом отечестве несколько тысяч, а уж в русских театрах за его пределами и того больше. Пока этих переучишь, новые подрастут: сизифов труд, да и только.