Литературная Газета 6332 ( № 28 2011)

Однажды в южном городе я искал православный храм и обратился за помощью к женщине, по виду которой трудно было определить, кто она по национальности.

– Нашли кого спрашивать, где церковь! – фыркнула она. – Не знаю и знать не хочу.

– Простите, что спросил, – смутился я. – Вы, должно быть, мусульманка?

– Я? Мусульманка?! – пуще прежнего возмутилась она. – Да я вообще никто!

К сожалению, сейчас у нас многие могут с нелепой гордостью сказать о себе так же: «Я – никто!» То есть я ни за кого, я сам по себе, я себе на уме, у меня нет религии, твёрдых убеждений, незыблемых принципов… Увы, как оказалось, убеждения и принципы могут рухнуть в одночасье, пропасть как сбережения при дефолте и кризисе. Вот люди предпочитают быть никем до той поры, пока общество не выработает свой новый призыв, не объяснит, кем надо быть в данную эпоху.

– Когда же это должно произойти?

– Когда… Это хороший вопрос… Мне сейчас вспоминается один случай, когда судьба занесла меня в северные края нашего Отечества. В те края, где нет дорог, а транспортное сообщение возможно только по воздуху. И застрял я на отдалённой стоянке учёных-исследователей. Меня ещё несколько дней назад должны были забрать вертолётом на Большую землю, но поднялась пурга. И сколько простоит нелётная погода, никто не может сказать.

Вот сижу я, думаю: «Прилетит вертолёт сегодня или не прилетит?» А рядом сидит другой человек и тоже ждёт этого вертолёта, потому что тоже собирался на Большую землю – закончилась его командировка. И вот вдруг он говорит:

– Летит.

Я прислушиваюсь и ничего не слышу. Возражаю:

– Не может быть. Ничего не слышно.

А он с уверенностью:

– Летит.

Я снова прислушиваюсь – ничего. Но вдруг минут через пятнадцать слышу звук… И вправду летит! Вот что значит опытный слух и напряжённое ожидание.

– Так когда же к нам прилетит вертолёт с Большой земли?

– Не знаю. Но если человек долго и сильно чего-то ждёт и слух у него настроен правильно, то услышать заветный звук можно намного раньше остальных.

– А что произошло за эти двадцать лет с нашей культурой? Ведь на неё навалился масскульт…

– Знаете, если бы я взялся за создание романа о будущем, там обязательно появилась бы строчка: «Все перестали читать Донцову». Современное тиражирование пошлости страшно угнетает. Я не боюсь говорить, что я – малоизвестный писатель. Что уж там… Но я бы вовсе не переживал, если бы меня заслоняли талантливые люди. Обидно, что заслоняет раскрученная и наглая пошлятина, дурацкая детективная жвачка. Но я не отчаиваюсь. Я убеждён, что новую «Войну и мир» и новый «Тихий Дон» ещё напишут…

Беседовала Светлана ЛЫЖИНА

Статья опубликована :

№30 (6332) (2011-07-27) 2

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 3,5 Проголосовало: 17 чел. 12345

Комментарии: 29.07.2011 09:24:49 - Анатолий Фёдорович фёдоров пишет:

Есть,есть надежда....

Хорошее интервью "хорошего человека" и писателя...О Будущем следует писать однако уже сейчас, поскольку грозный час перемен придёт нежданно-негадано, и мы опять НЕ будем знать, ЧТО же нам ДЕЛАТЬ!Предлагаю свой вариант Будущего (см http://www.proza.ru/2009/10/09/623 ).

Мечты и Конституция

Дискуссия

Мечты и Конституция

КНИЖНЫЙ  

  РЯД

Медушевский А.Н. Диалог со временем : Российские конституционалисты конца XIX – начала ХХ вв. – М.: Новый хронограф, 2011. – 488 с. – 750 экз.

В России тема конституционного права – одна из наиболее актуальных. Для прогрессивно настроенной части нашего общества текст Основного закона страны всегда представлялся выражением самых светлых чаяний и стремлений. Дескать, что напишем в Конституции, то будет неукоснительно соблюдаться. Вера во всеподчиняющую силу Конституции по меньшей мере наивна, но подобное отношение уже стало традицией. Как утверждает автор книги «Диалог со временем», рассказывающей об авторах проекта Российской Конституции 1905 года, традиция была заложена именно тогда, во времена Первой русской революции и первой в нашей истории Государственной Думы.

Исследования в области социологии права показывают, что Конституция является живым и действующим документом только при определённых условиях. Конституции, принятые во Франции, США или, к примеру, испанская Конституция, появившаяся после смерти Франко, лишь закрепляли и конкретизировали те изменения в обществе, которые уже произошли. В России же авторы основного закона стремились и стремятся опередить события – превратить текст Основного закона в манифест, программу действий или путеводную нить для будущих преобразований.

Конечно, сейчас, глядя на историю 1905 года, легко рассуждать об утопичности взглядов тогдашних конституционалистов. Как показывает нам автор книги, эти люди переоценили значение Первой русской революции. Они искренне полагали, что Россия окончательно встала на капиталистические рельсы, и теперь все политические процессы в государстве начнут протекать по аналогии с Западной Европой. Оказалось, нет.