Литературная Газета 6332 ( № 28 2011)

Такое ощущение, что все про всё - главное поняли, кроме ... кроме тех, кто каждый вечер в теленовостях впаривает нам что-то о модернизации, монетизации и пр. Но, думаю они тоже люди не глупые, - просто приходится "делать хорошую мину при плохой игре", тем более, для того чтобы выскочить из гибельной колеи нужна огромная политическая воля. А зачем? Запасные аэродромы наготове.

27.07.2011 12:05:36 - Андрей Викторович Райков пишет:

Судя по всему, пора говорить об экстраординарных мерах, которые предполагают временное ограничение некоторых демократических свобод. Это потребует внесения соответствующих изменений в некоторые законы и, возможно, временной поправки в Конституцию России. Думается, что, если ещё несколько лет пройдёт в разговорах о коррупции, то в стране может не остаться граждан, готовых поддержать борьбу с этим злом. Однако во власти пока нет решимости, соответствующей реальной опасности ..... . Режимы,подобные нынешнему,в РОССИИ можно было преобразовать только посредством революции . ,

Пирожки с котятами

Литература

Пирожки с котятами

РАКУРС С ДИСКУРСОМ

Пушкин сказал о Баратынском: «Он у нас оригинален, ибо мыслит». Вот и о критике Льве Пирогове хочется сказать нечто подобное. О чём бы он ни написал – получается интересно. Книги, о которых он отзывается, являются для него лишь поводом к тому, чтобы поделиться с нами своими размышлениями. Его статьи – густые, насыщенные – можно читать с любого абзаца как хорошую прозу. Не менее приятно с ним и беседовать.

– В аннотации к твоей книжке «Хочу быть бедным», вышедшей только что в издательстве АСТ, говорится, что отношение к тебе со стороны «прогрессивных» литературных кругов резко отрицательное. Тебя называют реакционером, мракобесом, даже фашистом. Как ты умудрился дойти до жизни такой?

– Да у нас как только кого не называют. Я и сам однажды назвал критика Ермолина титанически глупым, так ему это до того понравилось, что он даже в буклете Академии российской современной словесности поместил данную характеристику рядом со своей фотографией. А про женщину-критика Юзефович сказал я однажды нечаянно, не со зла, а по ходу жизни, что её место на помойке, так она с тех пор старательно избегает всех мест, где я бываю. То есть никаких не избегает, потому что я ведь не бываю нигде. Зачем? Куда ни придёшь – обязательно или Ермолин, или женщина-критик, или Андрей Василевский сидит и ест. Ну вот я и не стал ходить.

– Но согласись: посещение тусовок – это обязательный ритуал в современном литпроцессе. Не тусишь, не светишься – значит, или маргинал, или тебя вовсе не существует…

– Мне корпоративные дружбы неприятны, я чувствую в них опасность. Чуть увяз коготок – и ты уже не то чтобы не свободен (это ещё ладно, всё равно «жить в обществе и быть свободным от общества…»), но как-то очень неприятен себе. Есть тут и гордыни изрядно (типа тварь ли я дрожащая или сам по себе, без дружб, право имею), но есть всё-таки и профессиональная гигиена.

– В твоём понимании критик – это…

– Паралитератор. Из критика писатель примерно как из паралимпийца – олимпиец. Из олимпийца, правда, паралимпиец тоже никакой: он же инвалидной коляской управлять не умеет… Я это, конечно, говорю не как правильно, а как есть, отталкиваясь от собственного горького опыта.

– У тебя, насколько мне известно, есть парочка неопубликованных романов, рассказы. Ты навсегда завязал с прозой?

– Нет, парочки нет уже. Один я сокращал-сокращал, да так и досокращал до того, что он весь куда-то девался. Второй… не помню даже, что с ним. А навсегда завязать хотелось бы, конечно. Потому что, откровенно говоря, очень мешает работать. Иной день талант какой-никакой новый открыть некогда – всё сплошь мысли: «А вдруг сам прославлюсь, тогда вообще работать не надо будет».

– И много открыл?

– Есть немножко. Не хочу называть, а то вдруг окажется, что это не я открыл. Расстроюсь ещё.

– Ну хорошо, оставим в покое открытые-неоткрытые тобой таланты. Современная русская проза устраивает тебя в целом? Ты видишь имена, которые наверняка останутся в нашей литературе?

– Этого я не знаю, какие останутся. Скажем так, есть авторы, которые в разной степени соответствуют тому, что я о литературе думаю (навскидку: Роман Сенчин, Алексей Серов, Валерий Былинский, Олег Зайончковский, Дмитрий Быков, Людмила Улицкая – социальщики и реалисты, короче). Эти люди если думают и не так, как я, то по крайней мере о том же, о чём я думаю. Я их понимаю. И есть такие, которых не понимаю. Тут уж начинается фундаментализм: «Чужого быть не должно». Правило «пусть расцветают все цветы» не для критика. Васильки красивее овса, но агроном их ненавидит.