Литературная Газета 6334 ( № 30 2011)

Анатолию Николаевичу Беззубову 73года. 38лет он преподаёт на факультете журналистики СПбГУ стилистику, культуру речи, литературное редактирование. Называет себя так: «счастливый блокадник».

Откройте любую книгу на самой последней странице. Там в выходных данных найдёте список специалистов, готовивших авторский текст к печати: редактор, научный редактор, технический редактор, художественный редактор, корректор. А где литературный редактор?

Литературный редактор – это неофициальное название профессии, оно позволяет не путать литредов с другими редакторами. А официальное название – редактор – совершенно правильное, точное. Оно пришло к нам из немецкого языка, в немецкий – из французского. А первоисточник – латинское redactus – «приведённый в порядок». То есть редактор – лицо, приводящее в порядок, исправляющее чужой, авторский текст.

А потом началась путаница. Редакторами стали называть руководителей издания, отдела, проекта, иногда повышая их в ранге до главного. Появилась двусмысленность. Одна из записей в моей трудовой книжке такая: «редактор отдела №38». Отгадайте – кем я работал: начальником отдела или рядовым литредом?

ПЕРЕДВИЖНАЯ ИНФЕКЦИЯ

Полвека назад в изданных книгах стандартно указывались должности с фамилиями по четырём позициям: редактор (то есть литературный редактор), художественный редактор, технический редактор, корректор. В современных изданиях список подлиннее: главный редактор, зам. главного редактора, ведущий редактор, ответственный редактор, корректор. Иногда: зав. редакцией, зав. производством, ответственный за выпуск. Кроме корректора – это всё руководители, менеджеры. А где редактор? Может быть, его нет в штате? На нём сэкономили? В мелких изданиях, видимо, так и есть. Безграмотность их печатной продукции достойна анекдотов.

Один пример. В вагонах петербургского метро целый месяц ездила реклама: «Анонимный кабинет при кожно-венерологической больнице №6. Обследование на все виды инфекций, передаваемых половым путём на современной американской аппаратуре «Эбботт», в день обращения».

Вот это аппаратура! Передаёт инфекции, да ещё половым путём! В чём тут дело? Рекламодатель, написавший этот текст, в школе по русскому языку был троечником: он не умеет выделять запятыми причастный оборот, не там запятую поставил. Эту погрешность мог исправить простой корректор. Так и корректора нет! Хотя возможен и другой вариант: рекламодатель, преисполненный чувством собственной значимости, запретил трогать его текст.

А самое грустное скрывается в том, что пассажиры метро, читая эту весёлую рекламу, не улыбались. Так что малограмотность обоюдная. Об этом специалисты пишут в разных жанрах лет пятьдесят. А надежда вся на бедных литредов и корректоров, у которых те же проблемы, что и у всего общества.

ПИСАТЕЛЬ ПОД ГНЁТОМ

Низкие профессиональные качества выпускников вузов – это уже избитая тема. Мы, преподаватели, не знаем, кого и для чего готовим. По разным соцопросам от 50до 80% студентов не собираются работать по специальности. Ректор одного московского вуза точно сформулировал проблему: «В стране существует потребность в некачественном высшем образовании». Чтобы можно было учиться не напрягаясь, не отходя от компьютера и посещая вуз через день.

Это не старческое ворчание. Это грустная реальность.

Теперь о цензуре. Современный литературный редактор потерял одну свою очень ответственную функцию, которая была навязана ему в советское время, – функцию цензора. Он отвечал за все грехи автора, в том числе и идеологические, и должен был их устранить. Отвечал за всё редактор, а не автор. Что с автора возьмёшь? Его же не уволишь из отдела №38, а редактора можно.

Существует такая окололитературная байка. Во времена хрущёвской «оттепели» один молодой прозаик написал одну хорошую повесть, и одно издательство решило её опубликовать. У повести был единственный недостаток: она заканчивалась точкой с запятой. А так по правилам русского языка быть не может, так не положено: пахнет диссидентством. Женщина-редактор умоляла молодого человека заменить этот ненормальный знак на нейтральную точку. У неё был очень серьёзный аргумент: «Иначе меня уволят с работы». Автор поступил благородно: разрешил редактору исправить свою авторскую вольность.

А ведь после редактирования текста в издательстве он направлялся в настоящую цензуру – в Горлит. Так что цензур было две.

У литературного редактора была огромная власть над автором. Бедные авторы стонали под гнётом не менее бедных редакторов. А теперь редактор почти не нужен. Он часто выпадает из издательского процесса, который за последние годы изменился до неузнаваемости. Потому что внутри этого процесса произошла техническая революция.