Литературная Газета 6335 ( № 31 2011)

Александр Дик: «Я не боюсь оказаться учеником»

Искусство

Александр Дик: «Я не боюсь оказаться учеником»

ПЕРСОНА

«ЛГ»-Досье

Народный артист России Александр Яковлевич Дик родился в Душанбе и свои первые роли сыграл ещё подростком на сцене Душанбинского русского драматического театра. По окончании Школы-студии МХАТ в 1970 году принят в труппу Московского Художественного театра. После разделения театра остался в МХАТе им. М. Горького под руководством Татьяны Дорониной. На экране дебютировал в 1972 году ролью Гордона Уайтхауза в картине «Опасный поворот». В 1994 году Александр Дик перешёл в Театр Российской армии, где трудится до сих пор. В своей творческой жизни сыграл множество ролей в спектаклях и кино по произведениям классической отечественной и мировой литературы. Преподаёт на кафедре актёрского мастерства Института современного искусства.

– На выбор профессии обычно влияют какие-то особо яркие впечатления детства и юности. Что определило ваш путь на сцену?

– Мои первые театральные университеты связаны с Душанбе, городом, где я родился, с Русским драматическим театром, который был основан выпускниками студии Алексея Дикого, выдающегося русского режиссёра. Их никто туда не направлял, приехали, так сказать, по велению сердца. На его сцене я играл мальчишек в пьесах Салынского и Розова…

– И окрылённый, отправились покорять Школу-студию МХАТ?

– Мне было 16, я был уверен, что поступлю, ни в какие другие институты даже не показывался. В Душанбе работал замечательный артист – Владимир Яковлевич Рейнбах, страстный поклонник Художественного театра. Вот он и внушил мне эту мысль, утверждая, что лучше этой школы ничего и быть не может. Я поступил на курс к Александру Михайловичу Кареву, моими педагогами были Пилявская, Грибов, Станицын. Разве такое проходит бесследно! На четвёртом курсе я уже выходил в болгарской пьесе «Царская милость» на одну сцену с Тарасовой и Массальским.

– Судьба с самого начала была к вам благосклонна. Повезло?

– Пожалуй. В 1970году я поступил во МХАТ, и меня миновали все массовки, все эпизоды, играл большие роли: и Мортимера в «Марии Стюарт», и Тузенбаха в «Трёх сёстрах», и Глумова в «На всякого мудреца довольно простоты», и Барона в «На дне». У Олега Николаевича Ефремова была любимая присказка – когда кто-то заболевал, он говорил: «Вот Дику позвоните, он сыграет». Отношения у нас с Ефремовым вначале были очень хорошие. Он даже собирался ставить «Горе от ума» А.Грибоедова и предлагал мне роль Чацкого, то ли оттого, что тогда было мало молодёжи, то ли действительно так в меня верил. Потом отношения как-то у нас охладились, но, к его чести, надо сказать, Ефремов, ставя много советских пьес, таких как «Сталевары» и «Заседание парткома», в которых, очевидно, меня не видел, никогда не мешал тем, кто меня брал в свои спектакли, и всегда в этом смысле был открыт.

– «Три сестры», где вы играли Тузенбаха, ставил ещё Вл.И. Немирович-Данченко. Каково вводиться в спектакль, успевший стать легендой?

– Это было удивительно. Ты входил в эту атмосферу, в эти декорации… Здесь нельзя было громко говорить, в них надо было как-то по-особому жить. Уже давно не существовало ни режиссёра, ни первого актёрского состава, но спектакль был так вдохновенно сделан, что мы чувствовали себя частицей того замысла. Я много лет играл Тузенбаха, потом какое-то время Кулыгина, затем снова Тузенбаха. Как ни удивительно, но та магия, как ни хотели её разрушить, сохранялась.

– А потом был раздел театра…

– Состоялось собрание, на котором те артисты, которые хотели пойти к Ефремову, должны были встать и вместе с ним покинуть зал, а кто не встал – значит, выбрал себе другую судьбу. Вот я и выбрал себе другую судьбу, остался в театре, который возглавила Доронина. Вместе с ней я сделал много ролей: и во «Французском квартале» Т. Уильямса, и в «Зойкиной квартире» М. Булгакова, и в «Макбете» У. Шекспира.