Литературная Газета 6337 ( № 33 2011)

Курентзис исполняет Вайля так, будто это Гендель. Тогда как даже беглое прослушивание зонга «Мэкки-нож» даст понимание: лучше всего песню Meckie-Messer исполняет сам Брехт, второе место можно уверенно отдать Луи Армстронгу, а вот приличный и гладкий Стинг поёт Mack the Knife так, что слушать тошно. Получается, чем неприличнее, тем адекватнее. И в Испании есть человек, не чуждый музыке, который вульгарен настолько, что ему был бы по плечу «Махагони»! Это Педро Альмодовар, в чьём фильме «Кика», кстати, усадьба героя названа как одна из пьес Курта Вайля: Yokali Tango.

Однако Альмодовар больше режиссёр, нежели фанк-музыкант, а с постановщиками у мадридцев полный порядок: Алекс Олье и Карлуш Падрисса, перенеся действие на помойку, придали неожиданно новую глубину оптимизму Брехта. Глубину бесконечно светлого пессимизма. Если немец-коммунист создаёт свой город в пустыне, то надо думать, что он находится в плену прогрессистской религии «создания из ничего». Неудача Макинтайра в версии Брехта – предупреждение тому, кто не смог совершить революцию. Город, возводимый режиссёрами из мусора, может существовать лишь в рамках циклического времени, когда хаос сменяется космосом, «ничто» отсутствует как категория, а на месте Махагони после урагана будет создан в лучшем случае Лас-Вегас. Красиво в этой модели аристократическое послание: вседозволенность уместна лишь на социальной помойке. Красив сам процесс борьбы, безнадёжной, а потому героической. Эта героика пессимизма и есть жизнь ради жизни, ради того, чтобы превратить её в произведение искусства.

В общем, «картинку» городка в Алабаме режиссёры и художники от Курентзиса спасли, а вот что с вокалом?

Испанцев среди солистов не было вовсе. Шесть девочек из хористок – и только. Эти понравились. Из «приглашённых звёзд» отмечу Михаэля Кёнига (Джим Макинтайр), он спел настолько хорошо, насколько позволила интерпретация Курентзиса. Уиллард Уайт (Тринити Мозес) борозды не испортил, хотя звучал глуховато и в «Замке герцога Синяя Борода» ещё недавно на той же сцене Большого понравился больше. Эльжбета Шмытка (Дженни Смит) совместно с дирижёром убила «Алабамскую луну», но к финалу подошла в соответствии своих возможностей драматургическому материалу. Петь, повторяю, для оперного певца там нечего, нужно другое. Его у девушки не было вначале, когда грязь должна была стать основным тоном характера, а агрессивность – её главным оттенком. Оно нашлось, когда материал стал ближе к привычному опере среднему вкусу.

И – вопрос главнейший: каков смысл того, что мы увидели? Нам привезли оперу немецкого еврея, бежавшего от Гитлера в Америку и там честно отработавшего каждый цент, по пьесе немца, антинациста до гражданства ГДР, исполненную россыпью международных певческих авторитетов. Тогда как хотелось бы узнать об испанских композиторах. Которых нет? Не знаю, но, кажется, до универсальности недотягивает даже Мануэль де Фалья (убедите, прошу вас, в обратном!). Если это так, то Вайль – самое оно: пора рассчитаться за погромы в Толедо.

Вывод. Мы хорошо знаем Real Madrid C. F., любим его, теперь увидели, что с мячиком он обращается лучше, чем Teatro Real de Madrid с музыкой Вайля и театром Брехта. Зреет убеждение: окажись за дирижёрским пультом вместо Теодора Курентзиса Жозе Мауриньу, результат мог быть значительно лучше.

Евгений МАЛИКОВ

Статья опубликована :

№36 (6337) (2011-09-14) 3

4

41

6

7

8

9

10

11

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

Осень и тишина

Искусство

Осень и тишина

ВЕРНИСАЖ

Скульптор Виктор Корнеев родился в 1958 году в Тамбове, окончил Пензенское художественное училище им. Савицкого (одно из лучших в России) и Строгановку, учителем считает Александра Николаевича Бурганова. Сейчас живёт в Швеции и России. В последнее время всё же больше – в Швеции. Его скульптуры вслед за своим создателем в большинстве своём тоже освоили шведские просторы. И то лежат огромной деревянной рукой на гранитном пьедестале в ухоженном парке, то весело выныривают из нескошенной травы на лесной лужайке, напоминая о беззаботности и счастье детства, то в состоянии нирваны глядят в низкое серое северное небо.

Но всё же свою большую персональную выставку Виктор Корнеев предпочёл устроить в Москве, в Третьяковской галерее. И издать к открытию первую про своё творчество книгу (сделать её помог фонд «АРТ-ЛИНИЯ»). Для чего пятидесяти скульптурам пришлось на время покинуть Швецию, музейные и частные собрания и собраться в Инженерном корпусе ГТГ в Лаврушинском переулке. Получилась красивая и редкая (за последние годы это третья по счёту скульптурная экспозиция после ретроспектив Иулиана Рукавишникова и Лазаря Гадаева) выставка. Вообще-то скульптурные выставки – это дело хлопотное, очень тяжёлое (в прямом смысле этого слова) и крайне дорогостоящее. В данном случае помог Григорий Нак.