Литературная Газета 6345 ( № 44 2011)

Гостья с алыми от волнения щеками ступила на коридорную лестницу, и фрау Клейнерц, такая же взволнованная и румяная, заговорщицки подмигнула Хаиму из приоткрытой двери столовой. Он стеснялся розово-кремового, мечтательно-фарфорового убранства квартиры, носящей интимный отпечаток личности хозяйки, её не различимое зрением, но открытое наитию присутствие во всякой любовно подобранной вещи. Мария почувствовала его неловкость и улыбнулась. Они не сказали об этом ни слова и разгадали мысли друг друга, обменявшись единственным, всё понимающим взглядом.

Девушка с увлечением взялась за переводную работу. А он не мог. Сознание того, что она находится у него дома, с ним наедине, сковывало его, опьяняло и рассеивало внимание. Ему хотелось смотреть на неё, безмолвно любоваться, наблюдая изящный наклон шеи, поворот головы, характерный жест рукой, поправляющей выпавший локон, - все исполненные плавной грации движения. В этой плавности, незаметной, естественной и совсем не медлительной, пряталась притягательная женственность Марии, гармония её мыслей и тела, настроения и эмоций. Она облокачивалась на руку, и солнце просвечивало сквозь тонкую кисть - пластичную конструкцию плоти, собранную талантливо и нежно. Он невпопад отвечал на вопросы, бездумно следя за лучом, вспыхивающим в завитках рыжих волос.

Чтобы не отпугнуть девушку, Хаим сказался больным. Прилёг на диван, отдыхая от смятенного созерцания, и закрыл глаза. Недомогание впрямь разобрало его из-за боязни неосторожным словом, тоном, взглядом испортить бережно взращённые узы, хрупкие покуда, как крылья стрекоз. Всё ещё не верилось в то, что она здесь, не воображаемая, воплощённая в живой материи помеха его спокойствия, о чём напоминал тонкий скрип пера и шелест страниц[?]

Казалось, дремал несколько минут, а когда открыл глаза, из окон на него с упрёком уставилась включённая в сумраке луна. Девушки в комнате уже не было. Ветер из распахнутой форточки раскидал бумажные листы по всему столу[?]

- Мария! - крикнул Хаим, разом осиротевший и потерянный. Торопливо вскочил, проклиная свою слабость, и согнулся - потянуло швы. Он готов был рвать на себе волосы, посыпать голову пеплом, трещать пальцами, заламывать руки, пинать вещи, попавшиеся под руку[?] под ногу? Что ещё делает в амурных романах мужчина, который с огромным трудом заполучил любимую женщину к себе домой и глупо продрых самые стратегические часы?!

В дверь деликатно постучали. Хаим бросился в прихожую, с грохотом свалив по пути стул, на бегу причёсывая пальцами взлохмаченные волосы.

- Простите, это я, - с сочувствием улыбнулась хозяйка, отлично понимая его смятение. - Ваша девушка спешила, а вы, по её словам, так сладко спали, жаль стало будить.

- Да, я всё проспал, - убито сказал Хаим, поднял стул и, неспособный соблюдать приличия, не в силах стоять, сел посреди прихожей.

- Она передала, что завтра придёт пораньше.

- Правда?!

- Придёт, - подтвердила, продолжая улыбаться, фрау Клейнерц. - Фрейлейн Мария такая милая. Вправду есть что-то общее с Гарбо, но если стереть с лица актрисы всю краску, не останется никакого сходства. Красота вашей девушки натуральна. Она напоминает мне другого человека, не Грету. Потом скажу, кого[?] Я уговорила её не торопиться. Мы с ней попили кофе у меня в столовой.

- Спасибо вам, - пробормотал он.

- Герр Хаим, я так рада за вас!

Он невесело усмехнулся:

- Я за себя - тоже.

Хозяйка искренне умилялась, явно отождествляя себя с садовником, с чьей щедрой вспомогательной подачи Хаим веточка за веточкой плёл своё хрупкое счастье.

- Она сказала, что довольна работой по переводу. Ей сегодня много удалось сделать.

Удивительный народ - женщины, быстро же они находят общий язык!

- Что она ещё говорила?

- Рассказывала о вашей поездке в Любек, о том, как волновалась, когда шла операция.

- Волновалась?..

- Очень[?] Она любит вас, герр Хаим.

Он едва не задохнулся.

- Мария[?] сама так сказала?!

- Да, - серьёзно кивнула фрау Клейнерц. - Глазами. Я прочитала это в её чудесных синих глазах. Но сама она не знает об этом.

- Вот как[?]

Захотелось сесть. Хаим еле сообразил, что он уже сидит на стуле с самого начала разговора с хозяйкой. Он больше не мог ни о чём спрашивать.

Старушка окатила его чистой голубоватой водицей выцветших глаз.

- Пойдёмте, я что-то вам покажу.

Они спустились по лестнице. Хаим впервые вошёл в дверь жилой части первого этажа. Хозяйка провела его в гостиную. От стеклянной чашечки на круглом журнальном столике шёл тонкий дымок и доносился аромат жжённой китайской травы. Меблировка здесь, как ни странно, была скромнее и строже, чем в "Счастливом саду".

- Смотрите сюда.