Литературная Газета 6345 ( № 44 2011)

- Мать скажет, что тебе нужна порядочная девушка.

- Мария - порядочная девушка! - вскинулся Хаим.

- Но не еврейское дитя, - попытался мягко осадить старый Ицхак.

- Мне безразлично происхождение и вероисповедание моей будущей жены. Я люблю её.

- Любовь, - проворчал отец. - Без денег, без сбережений[?] Голая любовь!

- Я достаточно зарабатываю, чтобы жить безбедно.

- Это ты сейчас так думаешь. Когда родятся дети, ты начнёшь думать иначе.

- Может быть. Но я изыщу возможность не наживаться на чужом труде.

Старого Ицхака покоробил тон, которым это было сказано.

- У тебя, я гляжу, появились большевистские мысли[?] С чего бы? Ты не глуп, Хаим, и прекрасно знаешь, что люди неодинаковы. Кому-то дан талант, кому-то - нет, кто-то удачлив, у кого-то вечная невезуха. Так почему одинаковым должно быть их положение в обществе? Всякий человек исполняет на земле жребий, данный ему Всевышним. Чем тебе не угодили деньги?

- От них чувствуешь себя мёртвым.

- Ты ещё никогда не жил совсем без денег, - холодно напомнил отец.

- Они - не главное.

- А что - главное?

- Любовь, - Хаим спокойно глянул в глаза сидящего перед ним старого человека. - Люди извратили её значение, низвели до инстинкта её душу, предали, продали, назвали блудницей, без вины пригвоздили к позорному столбу[?] То, что люди сейчас считают любовью, на самом деле давно потеряло смысл. А любовь есть, отец, она - живая, и можешь думать, что я говорю громкие слова, а я буду говорить то, что думаю[?] Любовь возвращается к тому, кто сумел увидеть не тень её, не призрак, не предложенное толпой жалкое подобие, а - настоящую. Она не прилагательное к чему-то, она существует сама по себе и ни к чему не приспосабливается. Даже к так любимым тобой деньгам.

Старый Ицхак слушал, подавшись вперёд, и - да пошло всё к чертям! - любовался сыном. Хаим был красив какой-то новой чувственной красотой. Яркие глаза словно высекали искры, тонкие ноздри породистого носа трепетали. Ходящее в горле адамово яблоко выталкивало с хрипотцой знакомое противостояние. Такой же кадык был в молодости у Ицхака, потом пропал. Когда же он его проглотил?.. Старый Ицхак усмехнулся.

Пренебрежение сына к миру капитала, разумеется, носит не революционный характер. Хаим отстранён, ибо не ведал нищеты. В мальчишке силён унаследованный от него, отца, дух упрямства[?] Но он-то нашёл применение своему духу! Вбил его в коммерческое вдохновение, в купеческий авторитет, в сберегательный банк[?] А оголённое упрямство сына нашло выход в несуществующих эмпиреях[?] В соках Хаима бродит наследственный вызов, сын так сотворён. Что же - ломать его теперь? Делать из него отверженного, парию?..

- Человек не властен над любовью, - говорил между тем Хаим, - и она не ищет власти над человеком. Любовь - слияние, предопределённое Всевышним, слияние духа и тела, плоти и ребра, молока и крови, Им же вспоённых, - но только в том случае, если человеку выпадет счастье найти недостающую часть себя[?]

- И ты полагаешь, что отыскал эту часть.

- Да, - выдохнул сын и замолк.

Старый Ицхак почувствовал, как страшно устал. Не в этот момент, а вообще от жизни. Бесконечно устал и миллион лет не думал о любви.

Старый Ицхак дорожил семейством, как ничем другим на свете, но вдруг понял, что больше всех любит младшего сына и хочет ему счастья. Пусть Хаим дышит свободно. Отец не станет его врагом.

- Раз ты всё решил, я не буду встревать шлагбаумом поперёк твоей судьбы, - трудно вымолвил он. - Со времён царя Соломона начались смешанные браки[?] Попробую подготовить Гене. Не обещаю, что удастся. Вряд ли.

- Я знаю, отец.

Они одновременно вздохнули. Повременив, старый Ицхак спросил:

- Твоя девушка красива?

- Очень.

Сын вынул из лежащей на столе книги фотографию в паспарту. Старый Ицхак накинул на нос очки, глянул и растерялся:

- Но это же[?] Это Грета Гарбо!

- Она не Грета. Она - Мария.

- Неужто так похожа?

- Только на первый взгляд.

- Мария, - повторил отец в замешательстве. Протёр очки бархоткой и, всмотревшись внимательнее, бессознательно пошарил за правым ухом. Ничего за ним не обнаружилось, но перед глазами вдруг всплыл образ, переставший тревожить с десяток лет назад.

- Действительно, не Грета, - пробормотал старый Ицхак, - другой породы[?] В твоей избраннице больше искренности и[?] нежности[?] она невысока ростом. Я прав?

- Да.

Старый Ицхак облокотился о стол и прикрыл глаза рукой.

[?]Белокурая Ядзя протягивала яблоко сквозь прутья плетня: "Возьмите, оно спелое, пан Исаак[?]" В столбе густого солнца над нею роились золотые пылинки. Нимб пушистых волос, румяное лицо, наливной плод в тонких пальцах - всё было одной материи, всё ликующе вспыхивало и пылало. Проходя мимо, Ицхак с усилием отворачивался от слепящего солнечного блеска. "Возьмите яблоко, пан Исаак"[?]

- Ты пойдёшь с нами в ратушу? - прервал сын отцовские воспоминания. - Церемония назначена на завтра. С моей стороны будешь ты и фрау Клейнерц, со стороны невесты - священник из Векшняйского храма и несколько человек из здешней русской общины.