Литературная Газета 6349 ( № 48 2011)

Сходство кино США и СССР подчас поражает исследователя. Там всюду аналоги: похожие лица, характеры, назидательность, стиль. Это кино, которому веришь, которому хочется верить, потому что в нём есть энергия, свет и торжество справедливости. Оптимизм даже не выглядит притянутым за уши. Это идёт от сердца, от переизбытка веры и чувств.

Оба кинематографа развиваются в жёстких моральных рамках. Они ревностно служат государству. Когда начинается война, они геройски сражаются за американскую и советскую родину. При этом государство ни на мгновение не ослабляет контроля. Что такое 1947 год, когда из Голливуда вышвырнули тысячи человек? Это масштабное репрессивное действие по очищению кино от "чуждого элемента" - коммунистов и им сочувствующих. Про советское кино и говорить нечего. Там "чуждому элементу" просто не давали житья. К цензуре прибавлялись партийные ячейки, которые боролись с "буржуазным влиянием", понимая под ним даже апатию и аморалку.

И американское, и советское кино до краёв наполнено хилиазмом. На экране идёт борьба за земной рай. Там изобличают подлецов и вредителей. Почти каждый фильм завершается мощным аккордом, возвещающим о том, что счастье уже совсем близко.

И американское кино, и советское выводят на экран идеального гражданина. Они создают образ, который входит в сознание и остаётся в нём как великий пример. Таков "Шейн", таков "Коммунист". Это потрясающе похожие фильмы. Они убеждают: если есть такие, как Шейн, как "товарищ Василий", страна дотянется до самых высоких звёзд. И это фильмы конца великой эпохи праведного кино. Они её закрывают.

Освобождение

Ослабление цензуры в американском и советском кинематографе происходит синхронно - в середине 50-х годов. А оформляется эта "оттепель" просто пугающе одновременно, словно в результате секретного договора. В 1956 году утрачивает силу закона "Кодекс Хейса", стерегущий мораль, а КПСС развенчивает "культ личности", осуждая "идеологический догматизм и начётничество".

Кино сверхдержав впервые выходит за рамки. Оно ведёт себя очень робко, с оглядкой на дубину, которая лежит в стороне. Кино начинает вглядываться в человека, в его частную жизнь. Этот взгляд исполнен симпатии, сострадания и надежды. И американское, и советское кино воодушевляются примером Европы, её "неореализмом", её великими драмами маленьких людей.