Литературная Газета 6349 ( № 48 2011)

- Он наизусть знал романы Ильфа и Петрова, Михаила Булгакова, солженицынский "Один день Ивана Денисовича". И всё-таки он постепенно расставался со своей либеральной шестидесятнической юностью. Потом появилась его великолепная статья с безжалостным разбором исторических истоков социальной сатиры Ильфа и Петрова, которая оказалась на поверку изрядно русоедской. Начался второй этап нашего с ним общения - и это было общение не столько с отцом, сколько с историком современной России. Мы перешли на телефонный режим. Обсуждали все проблемы, тревожащие души наших людей. И здесь очень наглядно проявилась эволюция, которую проделал мой отец. Он был сначала типичным шестидесятником, потом стал ярко выраженным белогвардейцем (по рассказам моей мамы, заночевавший как-то в доме Андрей Битов назвал их жилище "белогвардейским гнездом"). Но он и учился у большевиков тактике макиавеллизма политической борьбы.

-Да уж, жёсткость его оценок была запредельной.

- Отец с усмешкой и одновременно с удовольствием рассказывал, что в детстве во дворе мальчишки звали его Лютый. Он был человеком эмоциональным и частенько перегибал палку. Кто-то даже сказал, что отец "переучился у большевиков". И при этом он был чувствителен, даже сентиментален. Но не в политических взглядах - и не по отношению к близким. Потом очень увлёкся изучением сталинского периода нашей истории. Он был ярым противником "отрицателей" исторической России. Сталинистом в примитивном смысле этого слова не был, но Сталин как исторический персонаж интересовал его до конца жизни.

-А события XXI века?

- Отец не принимал и осуждал плановый развал страны и чужебесие времён "катастройки". Негласный сговор нашей политической элиты с заокеанским истеблишментом не оставлял никаких шансов для русских быть хозяевами в собственной стране. Последние годы он, при его всегдашнем оптимизме и несклонности к унынию, как и многие, искренне желающие добра России люди, испытывал тревожные чувства. Незадолго до своей кончины он сказал мне: "Нас ждёт пугачёвщина без Пугачёва!" И когда я попросила объяснить, что он вкладывает в эту метафору, он сказал, что пугачёвщина хоть и потерпела поражение, но заставила крепостничество всё-таки пойти на некоторые уступки, а нам предстоит атомизированная, мелкая война всех против всех.