Литературная Газета 6369 ( № 17 2012)

Сухая, бесслёзная интонация, безнадёжное оцепенение человека, глядящего в бездну, в которой всё исчезает, пронзительная горечь. Это - в лучших стихах живущего в Одессе Бориса Херсонского. Некоторые критики утверждали, что горькие пилюли доктора Херсонского (он по профессии - врач) полезны, они отрезвляют. Но - исцеляют ли? А вот стихи Людмилы Херсонской - эдакая "чернуха", вроде бы бытовая, но превращающаяся во "вселенскую смазь". Понятие "чернуха" возникло, когда весь накопившийся гной эпохи хлынул на книжные страницы. Но самое страшное - даже не в ней самой, а в том, что мы к ней притерпелись. Там, где нужна бы трагедия и сопутствующий ей катарсис, внутреннее преодоление зла, - беспредельная равнина, лишённая даже горизонта, безысходность бытовых ужасов, которые даже как ужасы уже не воспринимаются. Но это и есть "пейзаж ада".

В "ЛГ" спорят о том, жив ли русский постмодернизм как литературное направление. Но ситуация постмодерна, в которой все мы живём, никуда не исчезла. Она диктует "игру на понижение" как универсальную стратегию, как главный мировоззренческий принцип. А это значит, что становятся неуместными высокое слово, поэтический пафос, вера, надежда и тому подобное. Поэзия, которая утрачивает право "воспарить" и поглядеть на мир с некоей высоты, - остаётся ли ещё поэзией? Культура без духовной высоты - является ли ещё культурой или превращается в "сферу обслуживания" социально-психологических нужд населения?

Это постлитература - та, что после прежней литературы, у которой ещё была вера в то, что жизнь имеет смысл и мы, люди, можем его искать. А писатели могут читателю в этом помочь, хотя бы побудить к поискам смысла и осмысленного бытия. Теперь же перед нами нечто, что является "только литературой", то есть работой со словами, созданием текстов - чем-то, прямого отношения к душе человеческой не имеющим.

Человеку, ни во что не верящему, остаётся стоически переносить бессмыслицу существования, превращая её в нечто космическое, в абсолютную данность. Талантливый молодой критик пишет, что балет адресован тому, "кто хоть раз почувствовал мистический ужас окружающей нас бездны. Почувствовал - но не сдался". И заключает: "В моей статье не больше смысла, чем во Вселенной". Тут и задумаешься: что же нужно сделать с собой, чтобы приучить свою душу к аду бессмыслицы?