Литературная Газета 6373 ( № 21 2012)

Вот строки, подтверждённые судьбой Александра Рудта: "[?]друзья, я тоже гражданин Вселенной, но есть Россия.. есть Урал.. там - дом.." А это свидетельство, как большая Родина становится малой, и они существуют в неразмыкаемом единстве: "Он железной стези не менял, возвращаясь с женой на Урал". Так Юрий Асланьян пишет о своём отце, юном крымском партизане Великой Отечественной, по навету сосланном на север со всей армянской деревней, а когда пожаловали помиловку, орден и Крым, уже "без конвоя" воротившемся в тот самый дом - на ссыльном Урале. Вряд ли Асланьян и Рудт слышали друг о друге и тем более друг друга читали. Но как перекликаются, с точностью до болевого эпитета, их голоса: "Образ оболганный в книги войдёт" - у Рудта. "Воевавшие в предгорьях моряки горевали об оболганном Иване" - у Асланьяна.

Итак, с берегов Волги, где Рудты вырастили сад и возвели плотину, их вывезли по известному указу от 28 августа 1941 года. В 1952-м, за год до кончины "жителя Кремля", подписавшего этот указ и бросившего трубку на карту с обозначением Республики немцев Поволжья (читайте отрывок из поэмы "Плотина"), в городе Краснотурьинске Свердловской области явился на свет Александр, родным языком которого стал русский. И, хотя мальчик хорошо учился в школе, он был принят всего лишь кандидатом на истфак университета. "Недостудентом" зваться не пожелал - ушёл в слесаря и[?] поэты. Последние шестнадцать лет - среди грузоподъёмных механизмов в Тюментрансгазе. Там-то и произошло падение с трёхметровой высоты на бетонный пол. Перелом позвоночника. Выкарабкался. "Для человека с такой травмой у нас работы нет!" - заявили ему. Теперь живёт безработным, но со "встроенным в спине барометром". Так что не по Гидрометцентру, а по Рудту можно сверять сегодня прогноз погоды в стране:

в барокко и ампире

блестит, но рвётся нить..

пойдём-ка, брат Елдырин,

в исподнем, так и быть..

Если Краснотурьинск красен Рудтом, то Красновишерск - Асланьяном. Здесь, уже на Пермском Севере, где отбывал срок Варлам Шаламов и всю жизнь проработал шофёром сперва оболганный, а затем реабилитированный отец Юрия, в посёлке с единственно верным названием Лагерь, и родился будущий солдат Империи:

Я - сын ссыльного пацана,

стал солдатом Империи.

Крал патроны, не пил вина,

посылал капитана на,

воздавая кэпу по вере.