Литературная Газета 6373 ( № 21 2012)

Эта книга - первая удачная попытка свести в единое целое многоголосье сведений о ней, накопленных в наших и зарубежных СМИ, но, к сожалению, малоизвестных широкой читательской аудитории. И первое, что поражает: сколько воистину замечательных людей - "великих" и "не великих" - пересеклись с её жизненным путём, с её трагической судьбой; сколько знаковых зарубок сделали в этой судьбе и наша отечественная, и всемирная история.

Слава богу, что нашлось столько замечательных людей, поддержавших её сопротивление обстоятельствам: и директор музыкальной школы в Нижнем Тагиле Мария Машкова, и сотрудница музыкальной редакции Курганского ТВ Наталья Круглова, и сёстры Ангелина и Татьяна Гуськовы - отсюда, между прочим, ниточка к Булату Окуджаве, помянувшему в романе "Упразднённый театр" Гелю Гуськову, с которой учился в одном классе, - позднее она стала крупнейшим специалистом по лучевой болезни.

И встреча в Нижнем Тагиле с начинающим режиссёром Владимиром Мотылём - потом над кинематографическим образом Полины Геббль в его знаменитом фильме о декабристах и их жёнах "Звезда пленительного счастья" будет довлеть реальная судьба Веры Лотар-Шевченко. И над Анни Жирардо она будет довлеть. Во включённых в книгу воспоминаниях Владимира Мотыля есть такие строки: "Вспоминаю фильм "Руфь" только в связи с тем, что Анни Жирардо, которая играла главную роль (прообраз её героини - Лотар-Шевченко), точно выбрана режиссёром по типу женщины. Вера Лотар, её манера разговаривать, её физическая стать, внешность в чём-то перекликались с внешностью актрисы. В остальном фильм не имеет никакого отношения к судьбе Веры Августовны".

И авторитетное слово в её защиту выдающейся пианистки, профессора двух самых престижных наших консерваторий - Московской и Ленинградской - Марии Юдиной как раз в тот момент, когда она в такой поддержке особо нуждалась, когда, уже после её возвращения в лучшие концертные залы Советского Союза, её необычная, энергичная манера исполнения подвергалась нападкам консервативно настроенных критиков.

И, наконец, её "последняя гавань", где она обрела достойные её таланта, личности, судьбы всеобщее внимание, уважение, любовь, - Новосибирский академгородок в лучшие, "лаврентьевские" его времена. Дружба с его "фамышатами" (ребятами из физико-математической школы при НГУ).

Неслучайно в своё время она решительно отвергла приглашение вернуться во Францию, каким-то седьмым чувством предвидя этот сибирский венец своей жизни. "Да воздастся!.."