Литературная Газета 6379 ( № 27 2012)

Как таковой сюжет в книге отсутствует. Каждая глава начинается стандартно: "Писатель Гдов сидел за письменным столом и пытался работать. Он хотел создать широкое полотно на тему[?]" Темы, занимающие воображение писателя Гдова, поистине монументальны. То его захватывает идея "преемственности поколений в период резкой смены идеологических установок в стране" (уф!), то гипотеза, что "у каждого времени - своя мерзость", или "любая власть - это грех перед Богом". Но монументальный замысел каждый раз остаётся невоплощённым. Мысль писателя Гдова скачет слишком быстро, чтобы надолго задерживаться на каком-то конкретном предмете. Подумав о заключённом Ходорковском, через пару абзацев уже думает о шпионе Пеньковском. То он погружается в воспоминания о юности, "обратив свой взор рассеянный на зубчатый кусок северной никель-кадмиевой руды" - не существующей в природе, по мнению геолога из комментариев. То высчитывает, каких генсеков и президентов повидал на веку, то вдруг вспоминает почивших в бозе советских литераторов (с краткими комментариями набирается на пять страниц)[?] Иногда творческий порыв уводит в сторону незначительная бытовая деталь. Вот на кухню, где пытается работать писатель Гдов, явилась кошка "с меркантильными целями получения пищи и питья". Её явление включает в голове писателя Гдова сложный и прихотливый ассоциативный ряд:

"А что, если бы кошка была бы, к примеру, раз в двадцать больше, чем она есть на самом деле? Тогда бы она стала размером с разъевшуюся свинью и вполне могла наброситься на меня, чтобы загрызть, перекусив мне сонную артерию[?]" Итог подобных умственных упражнений из главы в главу оказывается один и тот же: "Он так разволновался, что и в этот день уже не мог работать больше".

Стиль работы писателя Гдова чем-то неуловимо напоминает повествовательную манеру Шахразады. Там каждая глава начинается с заявления "Дошло до меня, о счастливый царь[?]", а заканчивается: "[?]и она прекратила дозволенные речи".

Правда, продуктивность писателя Гдова не выдерживает никакого сравнения с Шахразадой.

Писатель Гдов сидит за столом и пытается работать на протяжении сорока четырёх глав, которые можно читать в произвольном порядке - сначала третью, потом двадцать третью, а уж потом, на закуску, седьмую - или выборочно. В конце сорок четвёртой главы писателя Гдова хлопнул инфаркт, но не насмерть, то есть открылась возможность перерождения. Но потенциальное перерождение осталось за рамками книги.