Литературная Газета 6395 ( № 48 2012)

Сказал "к сожалению", поскольку общий интерес состоит в полноценном представительстве во власти основных идейных сил - социалистических, консервативных, либеральных. Но КПРФ давно находится в яме, которую вырыла её предшественница - КПСС. Большевики пришли к власти в обществе, где классовое сознание если и было, то в зародыше, но добились, чтобы его не стало вовсе. Современное российское общество бесклассовым не назовёшь, однако по самосознанию оно именно таково. Объединяться на основе социально-экономических интересов мы не хотим и не можем. В таких условиях для настоящей левой партии места пока не находится.

Да, КПРФ стала неотъемлемой частью постсоветской политической системы, но не как весомая левая сила, а, скорее, как удобный партнёр для партии власти.

В конце 90-х я писал работу о современных теориях социализма в России. Оказалось, в постсоветские годы было немало интересных теоретических разработок. Дольше всего я пытался разобраться в теории социализма, на основе которой действует КПРФ. И не смог, поскольку попросту не обнаружил серьёзной теоретической базы. Недавно изучил их программы снова. Впечатление, что основной термин, которым там оперируют в моделировании желанного коммунистического общества, - это "Святая Русь". И неудивительно - партия больше ориентирована на ностальгирующих по прошлому избирателей, чем на идейных сторонников. А тут годятся любые символы, которые напоминают о чём-то давнем.

Эволюция ностальгически-коммунистической партии в сторону консерватизма подчёркивает важные стороны русского политического пространства, сильно отличающие его от западного. Там социализм и консерватизм на разных сторонах политического спектра. Сближения консерватизма с социализмом на Западе нет.

Однако мне представляется, что в России совмещение консервативных и социалистических взглядов как раз может быть весьма органичным и иметь иные последствия, чем на Западе. У нас социалистическая мысль ещё в XIX веке расцвела в специфически местных формах. И основанные на ней политические движения оказались чуть ли не главными оппонентами большевиков.