Литературная Газета 6404 ( № 7 2013)

Или читает Даниил Александрович редчайшую книгу Р. Пихои "Советский Союз: история власти", напечатанную тиражом всего в 100 экземпляров, и удивляется: "Автор возглавлял Архивное управление, ему были доступны самые запретные прежде материалы. Книга была полна для меня открытий". И мы удивляемся вслед за Граниным: "После смерти Сталина, оказывается, первым, кто решился на проведение реформ, был Берия. И каких реформ! <...> Он считал, что всё должен решать не ЦК партии, а Совет министров, ЦК пусть занимается кадрами и пропагандой. Он, например, настоял на том, чтобы на демонстрациях не носили портреты вождей, не украшали ими здания. Кстати, отнюдь не мелочь для того времени, это было покушение на обрядовое почитание, портреты носили как хоругви. Он обратил внимание на фальсификацию "дела врачей", и "ленинградского дела", и "дела об убийстве Михоэлса"... Но выводы из удивительного открытия следуют жёсткие...

Есть в книге и возвраты к блокаде, к истории написания совместно с А. Адамовичем "Блокадной книги", которая, кстати сказать, была недавно переиздана в бесцензурном варианте. "Оказавшись в той невероятно жестокой ситуации, ленинградцы вели себя именно как ленинградцы - я имею в виду не "географическое" значение этого слова, а его, так сказать, нравственный смысл. Да, за ними стояли и Пушкин, и Блок, и Глинка, и Чайковский, и всё это давало людям новые нравственные силы, когда физических сил уже не оставалось. И то удивительное достоинство, с которым люди умирали, тоже содержит в себе понятие "ленинградец"... Мы с Адамовичем считали, что такие истории должны тревожить человеческую совесть. Жить среди душевного благополучия и безразличия литература не может. К тому же эта работа показала нам, насколько жизнь богаче, сильнее и ярче художественной литературы. Понятие "художественная литература" употребляю в том смысле, что если бы я писал о блокаде: никогда не смог бы придумать ничего сильнее, чем вот эти безыскусные рассказы, из которых тоже складывается понятие - подвиг Ленинграда".

Книга ласковая, суровая, трогательная, нежная, беспощадная, её хочется листать, перечитывая главки и отдельные абзацы...