Литературная Газета 6404 ( № 7 2013)

Дискуссия: Родное - чужое - вселенское

Продолжаем дискуссию, начатую в № 6 статьёй А. Ивантера "Не уставая ненавидеть". На примере некогда знаковой для интеллигенции книги

Ю. Карабчиевского "Воскресение Маяковского" хорошо видно, к чему приводят поспешное развенчание и искусственное отчуждение

Во времена перестройки в плотном потоке антисоветской литературы появилась книга "Воскресение Маяковского". Её автор сразу стал героем эпохи как человек, уничтоживший один из советских символов. Маяковского отныне не существовало. Вместо великана, который покрывал площади кованым, революционным стихом, все увидели долговязого мальчика-рифмоплёта, умело торговавшего своим природным даром.

Автор книги разобрался с Маяковским тонко и беспощадно, но при этом проявил некий возвышенный гуманизм. Будучи тоже поэтом, он не просто отхлестал собрата своего по бронзовой роже, а как бы освободил его от отвратительной маски, показав всем истинное человеческое лицо. Он словно похлопал великана по мощным плечам и тихо сказал ему: "Ну, хватит, брат, орать и нагнетать ложный пафос. Уймись. Мы всё о тебе знаем и всё понимаем. Мы тебя даже не осуждаем и не собираемся гнать из литературы, подобно твоим антрепренёрам-большевикам. Ты даже чем-то нам нравишься: такой фактурный, рычащий и трагикомичный. Но с постамента, дружок, тебе придётся сойти и занять место в тенёчке, далеко позади Мандельштама, Пастернака и всех, кто действительно является великанами".

Прошли годы, и время, как это и полагается, всё прояснило. Оно расставило по законным местам как великанов, так и тех, кто ни ростом, ни духом не вышел. Свежим взглядом перечитывая "Воскресение", ты не только утверждаешься в мысли, что это однобокая спекуляция, выставляющая Маяковского жалким, болезненным существом и отказывающая ему в искренности. Ты видишь, что книга Юрия Карабчиевского - это выражение сконцентрированной ненависти, прикрытой очень тонкой вуалью.

Об этом произведении не стоило бы говорить вообще, если бы не трагедия, происшедшая с автором. Через 10 лет после шумной публикации он покончил с собой. Вот был бы жив и здоров, оставалось бы выразить презрение к этой книге как к антисоветской агитке, являющейся, по сути, просто памятником себе. Но факт самоубийства поднимает всю эту историю на некую высоту. Ты понимаешь, что речь идёт о каком-то серьёзном уроке, который не худо бы осознать.