Литературная Газета 6410 ( № 14 2013)

Андрей не любил, когда менялись планы, но такова жизнь, надо ей соответствовать и вовремя вносить коррективы, тем более что друзья сами наложили ограничения, договорившись женщин для развлечений приглашать семейных, чтобы не подхватить заразы.

Для сорока лет Солоницын был в неплохой форме. Он следил за своим здоровьем, занимался спортом, старался не переедать и спиртным не злоупотреблять. Выпавшее свободное время он решил убить с пользой и пробежаться на лыжах. Это была как бы компенсация за предстоящее нарушение режима.

Дача была крайняя к лесу, и лыжня начиналась сразу за калиткой. Андрей по-хозяйски размашисто двигался по просеке, наслаждаясь слаженной работой мышц, и с удивлением думал о том, что сегодня тело ему более послушно, чем в молодые годы.

Тогда, в период становления дикого капитализма, его жизнь была беспорядочна. Новые проекты, новые знакомства, шальные деньги, случайные компаньоны, банкротство, снова деньги. На этой страшной и скользкой дороге отваливались друзья, исчезали в нетях партнёры, и даже не мечталось о том, что придёт время, и можно будет подетально расписать своё существование по вновь введённым в стране правилам.

Последний год Солоницын осваивал премудрости чиновного мироустройства. Роль государственного служащего ему нравилась. Меньше нервотрёпки, меньше унижений перед тем же чиновным братом. Солоницын гордился тем, что рискнул и выиграл. Год назад он заложил почти весь свой бизнес и вырученную громадную сумму отдал за высокую должность. Тогда он чуть не разругался со своим партнёром Олежкой. Еле уговорил того взять на себя формальное управление активами. Теперь деньги возвращались рекой.

Несколько дней назад выпал тяжёлый мокрый снег, а затем вдарил мороз. Налипшие на деревьях сугробы пригнули их к земле и пообломали ветви. Поэтому Андрею приходилось часто нагибаться и обходить поваленные стволы. Это сбивало привычный ритм хода. Под некоторыми наклонёнными деревьями было пролезать страшновато, так опасно они нависали над тропой.

«Надо будет надавить на лесников, чтобы организовали расчистку лыжни», – подумал Андрей.

Теперь, с высоты своего положения, он многие вопросы решал без денег. Взаимные услуги между чиновниками – та же разменная монета. Административный ресурс не подводил. Авторитет должности помогал преодолевать любые барьеры.

Олежка, больше боясь за себя, частенько предупреждал:

– Ты там, Андрюха, аккуратнее.

Но Андрей уже крепко врос в систему и смотрел на сложившийся порядок вещей без страха. Он был винтом этой системы, нет, крупной шестернёй идеально отлаженного механизма. Деньги, блага шли через него, оседая в положенной мере в кармане, и поднимались дальше до самого верха. Конечно, случались крупные разоблачения и на его уровне, но это только когда беззастенчиво нарушалась мера или когда у дорвавшегося до власти и денег человека ехала крыша.

Он бежал, радостно ощущая каждую клеточку своего тренированного тела, уверенно, как боксёр на тренировке, уклонялся от нагнувшихся над тропой ветвей, нырял под опасно накренившиеся деревья. Начинало темнеть, до дачи оставалось хода минут пять. Здесь тропа шла вдоль глубокого оврага. По правую руку был крутой склон, по левую – провал. Впереди чернела стена завала. Здесь деревья особенно опасно накренились над тропой в сторону оврага. Приблизившись, Андрей увидел в завале довольно просторную щель и решил с ходу скользнуть в неё. Он пригнулся, сгруппировался, чтобы не задеть нависшие стволы, и покатился по инерции. Что произошло дальше, он не мог объяснить, но чуть впереди на склоне раздался душераздирающий треск. Андрей инстинктивно сжался, пытаясь проскочить рушившийся завал, и в это мгновение тяжёлый удар впечатал его в землю. Ещё несколько секунд что-то грохотало справа в провале оврага, затем навалилась ватная тишина.

«Жив!» – изумлённо вспыхнуло в голове Солоницына.

Он попытался выбраться, но рухнувшее дерево крепко вжимало его в землю. Руки с зажатыми в них палками были вытянуты по швам, и двинуть ими не было возможности. Андрей пошерудил пальцами ног – получилось. Он попытался подтянуть ноги, но лыжи крепко застряли в сучьях и были словно в капкане. Боли нигде не чувствовалось, только горела спина, в груди гудело и было тяжело дышать от навалившегося бревна и забившего рот снега. Он повернул голову и даже смог слегка отстранить лицо от холодящего снега, огляделся и понял, что лежит в колее, которую сам и вырыл поздней осенью, буксуя тут на своём тяжёлом квадроцикле. Не будь этой ямы, упавшее дерево раздавило бы его в лепёшку.

«Эй, кто-нибудь! Помогите!» – что было сил закричал Солоницын, и сам же поразился слабости звука, вымученного из груди.