Литературная Газета 6420 ( № 25-26 2013)

Почему в Турции «люди вышли на улицы и площади, предъявляя жёсткие требования», надо спросить у ЦРУ. Мы это видели и в Ливии, и в Египте, а потом и в Сирии. Нам бы от такого гражданского общества подальше. И что это за «важнейшее требование – быть услышанными властью»? Это турецкий юмор или изобретение наших СМИ?

Примечательный вопрос «ЛГ»: «Можем ли мы ждать от наших граждан не только протестной активности, но и активности конструктивной, деловой?» Выходит, кто-то считает протестную гражданскую активность деструктивной? Ничего себе, установка. Бывает, что власть доводит страну до такого состояния, что даже политическое насилие граждан становится единственным средством спасения. Или теперь все революции считаются реакционными?

Вот ещё вопрос: «Кому надо учиться больше – властям или гражданам?» Разумеется, гражданам. Они ходят на воле, могут друг с другом поговорить, книги почитать – прекрасные условия учиться. А власть привязана к своим кабинетам и бункерам, за окном турбулентность, которая ни на минуту не позволяет снять руки с рычагов – какая уж тут учёба. А вот когда граждане научатся уму-разуму, то власть поневоле тоже начнёт учиться, чтобы их догнать. А пока что гражданам похвастаться нечем – желаний и эмоций много, а внятно ничего сказать не могут.

Каковы лекарства от общественного равнодушия? Они издавна известны – обрести смысл собственной жизни, следуя своей совести и разуму. Этого права не может лишить никакой тиран. Но если начинаешь пить или сводишь свой проект к покупке иномарки, вскоре охватывает тоска – или печень болит, или денег не добыть, или иномарку угнали. Но чтобы идти своим путём (причём не в банду) в наше смутное время, нужны воля и взаимопомощь. Для этого тоже надо учиться и не пытаться топтать ближнего.

Опрос подготовилВладимир СУХОМЛИНОВ

Исподволь русские

Важнейшие события, которые могут лечь в основание новой эпохи, обыкновенно происходят незаметно и как бы сами собой. Так, похоже, тихо и постепенно меняется вся система идентичности на постсоветском пространстве, создаются условия для появления новых общностей, которые в будущем могут стать субъектами исторических действий.

До сих пор у нас господствуют те понятия о самоопределении в национальном плане, которые были введены в 1920-1930-е гг. Вместо старых русских понятий (русский тот, кто русской веры) через анкетную и паспортную систему насаждался новый дискурс. Это было время, когда вся европейская наука была увлечена расологией, и за этническими различениями виделись кровно-биологические основания. Советские "национальности" наследовались от родителей и были полностью оторваны не только от конфессии, но и от культуры, языка, будучи как бы «природной» характеристикой. Примечательно, что на Западе после Второй мировой войны произошёл отказ от биологизаторских идей в этой области, они стали прочно ассоциироваться с нацизмом, но в нашей стране эти понятия сохранились.

Для современных русских и представителей многих других народов постсоветского пространства характерно обсуждать «проценты крови» той или иной «национальности» в своём организме и хвастаться знанием пары фраз на якобы «родном языке». Само понятие «родной язык» при этом полностью разведено с тем языком, на котором человек с детства лучше всего разговаривает. В результате идёт процесс усиленного обучения людей их «родному языку». «Если ты «украинец», то твой родной язык украинский, независимо от того, знаешь ты его или нет. Но ты должен его выучить, ведь он же для тебя родной» – такие формулировки трудно перевести на какой-нибудь западный язык, они будут звучать анекдотично. Вся национально-политическая система постсоветских стран именно на этой форме мысли и построена.

И всё же в последнее время мне доводится всё чаще наблюдать перемены в этой сфере. В самых разных точках бывшего Союза люди – осознанно или нет – начинают «думать иначе», как бы это ни было трудно. Даже в самой России русский язык перестаёт быть только средством общения. Сейчас ещё кого ни спроси, скорее всего, наткнёшься на ответ вроде: «Я на четверть русский, на четверть мордвин, ещё на одну восьмую еврей...» – «А у меня мама белоруска, а папа украинец, так что я не знаю, кто я...»

Псевдобиологическая «национальность» не только разделяет общество, лишает его какого-либо консолидационного потенциала, она ещё и расщепляет каждого отдельного человека. Но появилась новая ситуация встречи с Другим – да, с трудовыми мигрантами из братских южных республик – и рядом с ними вдруг появляется чувство своей русскости, формируется цельная идентичность. И это уже находит яркие подтверждения в статистических исследованиях.