Литературная Газета 6425 ( № 31 2013)

Но сокрытие правды в отношении статуса земли Переделкина – тоже не единственный обман Переверзина. Он, как об этом уже писала «ЛГ», попытался ввести в заблуждение и писателей, и администрацию района и области, и даже Верховный суд РФ в самом главном – скрыв отсутствие у него каких бы то ни было прав на Переделкино.

Исковое заявление в Арбитражный суд Московской области отправлено 18 ноября 2011 г. 10 июня 2011 г., за полгода до этого, Арбитражный суд г. Москвы принял решение об «отсутствии доказательств правопреемства истца (МЛФ) от Литературного фонда СССР». 28 сентября 2011 г. – за 3 месяца до подачи заявления – 9-й Арбитражный апелляционный суд при оглашении резолютивной части постановления поддержал решение московских коллег, а 28 октября 2011 г. утвердил решение горсуда об отсутствии у МЛФ доказательств его правопреемства. Судя по срокам, Переверзин не мог не знать, на что идёт. И, вербуя покупателей земли и строений, понимал, что решается на аферу.

Как ни далеки эти соображения от литературы, без литературных ассоциаций в России не обойтись. Переверзин действует одновременно и как Хлестаков, и как Чичиков. Только Хлестаков торговал вымыслами, Чичиков – мёртвыми душами, а Переверзин торгует воздухом. Причём долгосрочным. Так что рано расслабились, товарищи собаководы! Впрочем, нам мало дела до тех, кто по собственной воли доверился Переверзину. Главное сейчас – сохранить Переделкино для отечественной культуры и писателей.

Теги: Переделкино , писатели , литература

Талант незаконченной красоты

"Я гуриец, ты гуриец, ре-е-еро-о", - затянул песню Илларион, обнял меня за плечи, и мы, пошатываясь, покинули дом Мамонтия Цверава...

Нодар ДУМБАДЗЕ

«Я, бабушка, Илико и Илларион»

Грузинский царевич, историк и географ Вахушти Багратиони описывал гурийцев так: «[?]гуриец крайне быстр в речи, в движениях, в деле, любит прямолинейность, гурийцы быстро злятся, но быстро успокаиваются. Гурийцы умны, быстры и любят образование». А ещё из всех ветвей грузинского народа гурийцы – признанные шутники и острословы.

О гурийском мифе в книгах Нодара Думбадзе писали те, кто понимает тонкости этносов. Об объединяющей роли этого выдающегося сына Грузии в литературе и обществе, увы, стали подзабывать. А ведь из всех советских национальных классиков-прозаиков именно Думбадзе не ушёл в небытие.

С поэтами немного по-другому. «Журавли» на стихи Гамзатова до сих пор звучат в засорённом попсой эфире и вызывают слёзы, и памятник великому аварцу в центре Москвы поставлен. Помнят и Кулиева, и Кугультинова, и Мустая Карима. Таково свойство поэзии – она долго хранится в памяти, пусть и в пассивном запасе. Но, пожалуй, только спектакль по роману «Я, бабушка, Илико и Илларион» до сих пор не сошёл со сцены и собирает аншлаги. В чём тут секрет? Ведь вроде и сюжета там никакого. Дневник мальчика, далеко не идеального – он и чачу пьёт, и табак курит, и крепкого словца не чурается. И остальные герои, прямо скажем, не безукоризненного поведения. Да, привлекают и неповторимый колорит, и атмосфера, но национальное начало у Думбадзе всегда выходит – и притом совершенно непринуждённо – на уровень глобального обобщения в духе «все люди братья». И природа в его гурийском мифе – равноправный, если не главный персонаж. «Гурийский человек состоит в столь тесном союзе с природой, что и сама смерть не в силах этот союз разорвать», – как писал критик М. Свердлов.

Действительно! Собака Мурада беседует с Зурико – во всяком случае, они друг друга отлично понимают. А о своей бабушке Зурико говорит: «Нет во всей Гурии женщины, которая могла бы проклинать лучше, чем моя бабушка. Но мне не страшны её проклятия – однажды бабушка обмолвилась: «Уста мои проклинают, а сердце благословляет тебя...» Думбадзе – писатель, вызывающий какое-то детское, абсолютное доверие. Это, наверное, самая сильная сторона его творчества. Невозможно представить, что он тебя обманет или предаст. А ведь современная литература как раз постоянно вызывает ощущение подвоха, измены! Так и смотри, чтобы тот или иной «новатор» не слямзил лучшее в тебе, не спровоцировал худшее.