Литературная Газета 6433 ( № 40 2013)

Прибегнем к цифрам. Надо, чтобы на каждую тысячу человек в стране приходилось 40 доноров. В 2007 году их было 12, в 2009-м – 14. И ведь – за деньги! А когда ввели бесплатность, из регионов раздались крики о том, что кровь на исходе. В Москве после введения этого закона почти половина доноров не пришла на станции переливания крови, и столичное правительство приняло решение сохранить платное донорство. Сбор крови для больных людей – это вопрос жизни и смерти. И вот на этом «вопросе» решили сэкономить? Но этого же не может быть! Конечно, не может.

Нет, я не против новаций! Например, для не особо злостных преступников ввели «домашний острог». То есть заключённый в уютных или каторжных (зависит от жены) условиях отбывает срок у себя в квартире. На него при этом надевают браслет, который сигналит в полицию о месте нахождения, так сказать, зэка-надомника.

Но не забывайте о нашей специфике! В ближайшие месяцы станут массово выходить из строя браслеты один за другим, срок эксплуатации заканчивается, поскольку они местного изготовления. А вы ведь знаете, как мы сами для себя чего-нибудь изготовляем. Конечно, можно бы заказать браслеты зарубежным компаниям. Но мы отказались от этих услуг! Знаете, почему отказались? Нет, вот уж этого точно не может быть! «Мы не могли бы сохранить секретность, – сообщил источник во ФСИН. – Ведь это значило бы, что иностранцы знали бы обо всех передвижениях каждого заключённого с импортным браслетом». То есть наш заключённый у себя дома пошёл, например, в туалет, а они там об этом уже знают. Впрочем, скоро это и для нас станет секретом, срок браслетов-то заканчивается.

Лично мне надоело поражаться.

Ну чему ещё поражаться, если в Ардатовском районе Мордовии врач выписал из больницы домой умершего пациента с пометкой «выписан в удовлетворительном состоянии».

Теги: общество , человек

Страшно звонить в детский дом

Татьяна Губина. Кузя, Мишка, Верочка[?] и другие ничейные дети. - М.: КомпасГид, 2013.– 264 с. – 3000 экз.

В детский дом звонить очень страшно. Это первый шаг к тому, чтобы изменить жизнь. И не только свою. Со звонка в детский дом начинается путь, который, если пройти его до конца, может полностью изменить жизнь ребёнка.

Как правило, звонящий не знает, к чему он готов. Ни в самом начале, ни даже когда (и если) пройдёт подробный и продолжительный тренинг, который обязательно организуют сотрудники детских домов. Татьяна Губина – одна из таких сотрудниц, она много лет работала в патронатном детском доме, цель которого – найти семью для ребят, оставшихся без родителей. Патронат – не усыновление, а форма опеки; такие воспитатели получают деньги за содержание ребёнка и сохраняют связь с детским домом. Бывает, что самый искренний энтузиазм испаряется через месяц. Бывает и так, что человек, который не ждал от себя никаких подвигов и взял ребёнка временно, на неделю, на две, просто потому, что "попросили помочь", оказывается самым чутким, самым терпеливым воспитателем на многие годы. Мы не знаем, на что способны.

«Вот просыпаюсь я утром, лежу с закрытыми глазами и думаю – мне приснился страшный сон. Потом открываю глаза – и понимаю, что это не сон…» – такими словами описывала своё состояние в первые месяцы женщина, взявшая двух девочек. Впоследствии это прошло. Период адаптации закончился. Но он может продлиться и год, случается, и более… Отчаяние: «Я не справляюсь!» Неодобрение родственников, непонимание соседей. Вот с чем нередко приходится сталкиваться людям, решившимся взять приёмного ребёнка. Эти дети – не такие, как родные. Дело даже не в крови. Просто между мамой, папой и родным ребёнком с самого рождения выстраивается система сигналов. Про него, своего дитятю, в общем-то, всё понятно. С приёмным ребёнком приходится начинать даже не с чистого листа – а с того исписанного, исчёрканного листа, который и есть сейчас его жизненный опыт. Всё проходит – пройдёт и это. Дети пластичны, дети сохранны, они оттаивают, ищут любви и признания. Дети готовы меняться. Но не сразу, нет. И то, что к «новым родителям» они привыкают не сразу, а медленно, постепенно, – показатель психического здоровья.