Литературная Газета 6437 ( № 44 2013)

Я очень волновался, сердце колотилось, но это ложилось на переживания образа, роли.

Отсняли эту сцену. Операторы, осветители перестраивались на эпизод прихода Жухрая к ослепшему, скованному неподвижностью Корчагину.

Я полулежал в кресле, и на репетиции Мащенко добивался моих слёз от прихода самого близкого друга, но при всех моих усилиях они не текли. Мащенко потребовал принести бельевую верёвку. Сделали петлю. Накинули мне на шею, пропустив под гимнастёркой, а конец её держал режиссёр.

– Мотор! Камера! Начали снимать, – скомандовал Мащенко и тихо нашёптывал:

– Вот пришёл Жухрай… Ты почувствовал его приход… Воспоминания нахлынули… и… на глазах навернулись слёзы… – и Николай Павлович начал тянуть за конец верёвки. Он думал, что от удушья у меня они брызнут, но я стал синеть, а слёз не было. И как ни старался я выжать из себя влагу, а режиссёр помочь мне придушением – слёзы не текли. Я давился, но это была мимика, а не истинное переживание. В первой сцене что-то получилось, а в этой был провал.

На следующий день на студии меня раздели до пояса и загримировали лицо, но главное – живот, поработав медицинским клеем коллодием, сделав «ожоги», забрызгав искусственной кровью.

Готовили пробы эпизода «Сон Павла Корчагина», а во сне Павла пытают петлюровцы, чего во сне не бывает. И раскалённым шомполом в живот тычут, и из пулемёта расстреливают.

– Отречёшься от революции? Говори! – ярится петлюровец, вонзая шомпол в израненную плоть Корчагина.

– Нет! Нет! Нет! – только эти три слова слышат враги от теряющего сознание мальчишки.

– Идол… идол! – шепчет поражённый петлюровец.

Корчагина обливают водой из ведра. Наводят смертоносный пулемёт, и тут на его лице появляется тень улыбки и… бессмертие.

Меня привели в съёмочный павильон, привязали толстой верёвкой к столбу, и убедившись, что привязан я хорошо и всё готово к съёмке, Мащенко объявил перерыв на обед, оставив меня одного, привязанного, при тусклом дежурном свете.

Вот как копил режиссёр во мне ненависть к врагам революции!

Уникальный случай: кинопроба «Сна» целиком вошла в картину, её все могут видеть. Эта проба решила мою судьбу и определила всю последующую жизнь, от которой до сего дня я не отрёкся.

Владимир КОНКИН

Владимир Конкин – актёр, обладающий редким даром возвышать сердца. Одно появление его лица на экране побуждает человека быть выше, чище, благороднее. Прежде режиссёры мучительно искали такие таланты, а найдя, были горды и счастливы. Теперь ищут совсем другие типажи и, к сожалению, легко находят в изрядном количестве.

В отечественной традиции большие актёры всегда были шире своей главной профессии, реализуя себя и в разных сферах творчества. Вот и Владимир Конкин – талантливый литератор, глубоко чувствующий родное слово и понимающий суть русского мировидения. И я рад, что некоторые его блестящие эссе увидели свет именно на страницах «Литературной газеты», детища Пушкина, ведь живая связь с золотой классикой – одна из отличительных черт конкинского таланта.

С удивлением оглядывая плотные ряды нынешних незаслуженно народных артистов, иной раз едва вышедших из ученичества, вновь и вновь понимаешь: заслуженный артист России Владимир Конкин – подлинно народный артист России.

Юрий ПОЛЯКОВ

Теги: Владимир Конкин

Русский писатель Виктор Слипенчук представит в Сербии свои произведения

7 ноября в Белграде пройдёт презентация произведений известного русского поэта и прозаика Виктора Слипенчука.

Фантастический роман "Звёздный Спас" издан уже на третьем иностранном языке. Ранее он выходил в свет в Китае и во Вьетнаме.

За поэму «Чингис-Хан» В.Т. Слипенчук был награждён монгольским орденом «Слава Чингис-Хана» и избран академиком Международного университета имени Чингис-Хана.

В преддверии презентации этих двух произведений в Белграде - слово переводчику романа и поэмы, члену Ассоциации писателей Сербии и почётному члену Союза писателей России, известному сербскому поэту Зорану Костичу:

– Сербской литературной публике Виктор Слипенчук представляет два произведения – роман «Звёздный Спас» и поэму «Чингис-Хан». Думаю, что я неплохо знаю сербскую публику и это придаёт мне уверенности говорить, что обе книги вызовут культурный резонанс и читательский интерес. Иначе я бы не взялся за их перевод.