Литературная Газета 6439 ( № 46 2013)

Я стал медленно, но неуклонно краснеть. До меня дошло, что тот, кого я принимал за иракского лавочника, имеет в виду Михаила Бахтина, легендарного российского филолога З0-х годов, создавшего философию карнавальности мира и амбивалентности верха и низа в площадном искусстве. Оказалось, что я говорю с самым крупным специалистом по русской философии и главным переводчиком Михаила Бахтина в Ираке. Как многим иракским интеллигентам, ему удалось перебраться в 60-е годы в Москву, а оттуда, уже в семидесятые годы – на Запад, в Лондон, куда попал в те же годы и я. Он прошёл ту же, что и я, школу российской интеллигентской трепотни под водку.

На прощанье он сказал мне, что исламский рок-н-ролл в баре вовсе не исламский: это рок-вариации мелодий алжирских евреев. Этим лондонским заведением владели, оказываются, израильтяне марокканского происхождения. Недавно ресторан закрылся.

Теги: Зиновий ЗИНИК

Баба Маша

Юлия ПИЛЯВСКАЯ

Родилась в Павлодаре, Казахстан. С трёх лет жила в Обухове Киевской области. С 1999-го - в Лондоне. Училась в Ноттингемском университете (специальность "Мастер сравнительной литературы"). Недавно закончила роман «Приключения большой девочки в плоском городе», отрывок из которого и предлагаем вниманию читателей.

Кроме намерения учиться и не пропускать ни одной пары (чтобы из меня вышли, по словам мамы, «хоть какие-то люди»), ещё имею намерение снять комнату в Киеве. Всё равно какую. Лишь бы дальше от родителей. Лишь бы ближе к Остапу.

Читаю объявление, там: пять минут ходьбы от университета, на Большой Васильковской, пятнадцать гривен в месяц. Пятнадцать гривен в месяц! Это полтора доллара. Наверняка не очень, но, блин, за пятнадцать гривен в месяц в Киеве, в пяти минутах от универа, можно и в чулане пожить. Наверняка уже занято. Хотя объявление размещено сегодня – маленькая, но надежда.

Шагаю по залитой солнцем Большой Васильковской и улыбаюсь ожидающей меня свободе. Теперь я учусь в Киеве. Это не сон. Я видела преподавателей и одногруппников своими глазами. Блондинка Сашка в очках и брюнетка Маринка с плотно сжатыми губами, обе с короткими растрёпанными стрижками, после линейки, возле лифта, спросили, сколько мне лет. Уже в лифте я узнала, что Сашке двадцать пять, и она поскакала домой, потому что у её семилетней дочки сегодня тоже первое сентября. Маринке же будет в ноябре восемнадцать, и она хочет зайти в библиотеку, пока учебники все не поразбирали. А я приближаюсь к адресу.

Вхожу в подъезд. Прохладный запах куриного бульона с горохом и кислый аромат мусорки напомнил раннее дет­ство. Когда мне было три года, мы жили в Киеве за зоопарком. У нас в подъезде тоже так пахло. Жить в Киеве захотелось ещё больше.

Квартира номер один. Первый этаж, разумеется. Высокие, под потолок, деревянные двери, выкрашенные во времена Хрущёва голубой краской. Звонок. Не работает. Стучу. Долго стучу. Очень хочется жить в Киеве в пяти минутах от института за пятнадцать гривен в месяц. Из квартиры напротив вышла соседка в платье в цветочек и с авоськой. Посоветовала поискать бабу Машу в парке. Так и мою казахскую бабушку зовут! Точно, судьба. Найду бабу Машу. Нэцке сгорбленной старушки в платке и фуфайке на дальней лавочке. И впрямь похожа на мою бабушку. Только лет на сто тридцать старше. В городах старухи сохраняются неважно, но долго. Моя бабушка у себя там, в казахской деревне, гасает с лопатой по огороду за спелыми арбузами и дынями, да одновременно выгребает картошку из-под спелого крыжовника. Вот и выглядит на сто тридцать пять лет моложе этой. А эта любуется студентами в парке, с утра до вечера небось, мотая неодобрительно головой.

Сажусь рядом с бабушкой на скамейку. Она поворачивает голову в мою сторону.

– Здравствуйте, баба Маша! – говорю. Если это не баба Маша, то – ошиблась, ищу жильё, может, случайно знаете, кто сдаёт?

– Га?! – крякнула старушка.

– Вы объявление написали про жильё! – говорю я, взяв тон повыше.

– Звидки ты знаешь, шо я баба Маша?

– Я ищу жильё, – показываю на себя пальцем, – вы объявление писали?

– У мене не дуже хороше жильё, – заключает бабушка.

– Ну и что! Зато очень близко к институту, – говорю потише, парк же полон конкурентов.

– А ще в мене кот. Вин сэрэ, – бабушка мотает головой. Не одобряет, что сэрэ.

– У меня тоже кот есть. Они любят это дело, – отвечаю я. Не отговоришь, старушка. Попалась.

– Ну, якщо хочешь так сильно, подивишся, но тоби не понравиться. Ты чепурненька, – бабушка стала подниматься, опираясь на палочку.

– Та ничего, понравится, – говорю я и подставляю руку для опоры.

– Подожди, а як ты мене знайшла?

– А соседи сказали, что вы в парке, – я лучезарно улыбнулась.

– А-а, соседи[?] – она опёрлась о мою руку, и мы пошли к выходу.