Литературная Газета 6443 ( № 50 2013)

Veverka: «Книга представляет собой собрание статей гениального репортёра – отсюда некая фрагментарность, отрывочность и нередкие повторы. Последние лично мне очень помогали, потому что запомнить сразу же все факты, выплеснутые на вас в потоке репортажа, лично мне не под силу. А так – встретится пару раз один и тот же дом или домовладелец – и уже подмигнёшь автору: мол, знаем-знаем, старый наш знакомец.

Гиляровский описывает прежде всего московское дно, самые низы – притоны, ночлежки и пр. Потому что, как он сам замечает, о парадной стороне московской жизни написано уже немало. Репортажи его красочны и вкусны – живо представляешь себе всё, что описывает автор. Жаль, сопоставить это с современной Москвой удаётся крайне редко – слишком изменилась столица.

Ещё в моё издание входил сборник очерков и статей «Друзья и встречи» – я прочитала только о тех, чьи имена были мне знакомы: Чехов, Горький, Саврасов. И в этих статьях раскрылся сам автор, дядя Гиляй, как его любовно называли друзья, – здесь не сухой репортёрский слог и попытка объективности, а отрывки воспоминаний о дорогих людях, о самом себе, о встречах и разговорах... Из статьи о Чехове я узнала, что Гиляровский из трущоб принёс в семью заразу – заболел его маленький сын, у самого Гиляровского вскочило рожистое воспаление, а потом заболела и их няня. Узнала о путешествиях автора на юг и за границу, на Балканы. Узнала о том, что Чехов считал его великаном, которому надо было родиться лет 300 назад, а может быть, спустя 100 лет, в наше время. В общем, как-то глыба Гиляровского прояснилась и вдруг стала мне ближе».

Nastuwka: «Теперь, проходя мимо района бывшей Хитровки, я оглядываюсь по сторонам: не появятся ли зловонные трактиры, не пробежит ли мимо босоногий оборванец, на ходу выхватывая у меня сумку, не оскалится ли выпивоха, оголяя единственный уцелевший в драках зуб.

Гиляровский пишет очень живо. Москва в его страницах дышит. Дышит зданиями, людьми. Каждый квадратный метр города становится родным не потому, что ты здесь живёшь, а потому что знаешь историю старого кирпича и брусчатки.

Спасибо Гиляровскому за оставленное нам наследие, это воистину бесценное вложение в историю и литературу».

Теги: Владимир Гиляровский , Москва и москвичи

Девочка в красном плаще

* * *

На Север, на Север, на Север -

На сейнер!

Поеду матросом,

Приеду матрасом –

Такой полосатый,

Такой волосатый,

Такой,

Города прорубающий

Брассом,

Такой,

На какого не сыщешь управы,

Такой,

Для которого нет большей славы,

Чем та,

Где в любви объясняются

Басом.

Полурусский вокзал

На родном полурусском вокзале

Мне почти что по-русски сказали

"Карабас-барабас" и «Шайтан».

А потом угощали «аракой»,

А потом – упоительной дракой,

А потом похвалили – «Братан!»

Ассирийцы, чавэлы шумели,

И какие-то даже шумеры,

Вавилоняне, хетты[?] хотя

В бой отсюда за Русь уходили,

Не Москву – Вавилон защитили!

…и всего-то полвека спустя.

* * *

…в этой жизни ни шиша я

Не пойму,

На морозе сокрушая

Шаурму,

У вокзала, среди стольной

Суеты,

Треугольной, алкогольной

Маяты

Я стою, мозги врубаю,

Как Муму,

И рубаю, и рубаю

Шаурму…

* * *

Девочка в красном плаще

Ехала в красном трамвае…

Долго, всю жизнь вообще

Этого не забываю.

Помню, шёл дождь, и в стекло

Листья кленовые влипли.

Мы ведь знакомы! – ожгло,

И охолонуло – влипли!

Словно увиделось всё

Сразу, что после связало:

Странствия, зовы вокзала,

Встречи, дела, то да сё.

Юность казалась темна,

Непроходима ограда…

Я подошёл, и она

Вдруг оказалась мне рада!

Я позабыл о дожде,

Я до сих пор забываю.

Ехала в красном трамвае

Девочка в красном плаще...

В кафе

Подчёркнуто звучало в каждой нотке:

Мол, не гляди что прост, необразован...

Он придавил окурок жёлтым ногтем.

Поправил перстень с камнем бирюзовым.

Поднял бокал. Задумался. Эстетствуя,

Тост произнёс, философ из котельной:

– «За безупречное несоответствие

Мечты и факта!..»

И бокал с коктейлем

Влил залпом в рот.

В упор, посоловело

Спросил:

– «Ну что, гадаешь, чем припёрло?

А я хочу, чтоб всё внутри запело,

Я вашей жвачкой во как сыт, по горло!..»

Затосковал и отвернулся.

На колени

Просыпал пепел.

Злился.

Вдруг остыл.

…и битый час трепался о стремленье

Быть гармоничным, тонким, непростым…

* * *

Здорово, брат мигрант. Глаза твои – косые.

Ничо в них не прочесть. Но ты опрятен, трезв.

Ты потерпи, браток, хозяином России,

Пожалуй, станешь там, где русский водку ест.

А ты – метёшь метлой, жжёшь огонёк в подполье,

Всё, что нагадят всласть, – метла твоя сметёт!

Чиновнику ты друг, отстёгиваешь долю…

Так искорка твоя, глядишь, и подрастёт.

Мети, браток, мети, чиновнику в карманы

Деньжонок наметай, и листьев, и дерьма,

Пока ширяются нефтянкой наркоманы,

Не страшно ничего. Особенно ума.

* * *

Щекочет ноздри запах шашлыка...

Сейчас бы что? Бутылочку пивка,

И – в очередь к шипящему мангалу,

И с шуточками, чувствуя плечо

Сограждан, поддержавших горячо

Твой вольный пыл – в похмельную Валгаллу,

В гражданский бунт, в разнос всего и вся!..

Но осознав, что, на тебя кося

Державным глазом, хмурится шашлычник,

А с ним и все вокруг, сникаешь... блин!

Да здесь же все рабы! А ты один