Литературная Газета 6446 ( № 3 2014)

Вообще продовольственный вопрос в Ленинграде несколько улучшился. Выдаются мясо, крупа, масло и некоторые другие продукты, даже сухие овощи. Правда, всё это далеко не в требуемом количестве, но уже можно себя поддерживать. Дальше наверняка будет лучше. На Невском сегодня был приятно поражён. Двигаются грузовые трамваи – вывозят сколотый лёд и снег».

26 апреля 1942 г . «Стационары для дистрофиков с 1 мая закрываем. Взамен их с 25 апреля организованы и уже открыты столовые усиленного питания. Всего в городе на таком усиленном питании будут одновременно находиться 100 000 человек. <…> Какое это большое политическое дело! 400 000 дистрофиков, пропущенные через эти столовые, должны будут прекратить и прекратят смертность в городе».

8 июля 1942 г.«А сейчас я преступник, который скоро предстанет перед советским судом. За что? За то, что по указанию райисполкома мною были направлены в феврале 6 завотделами исполкома на питание в ясли, со сдачей ими своих продовольственных карточек <…> …и меня привлекли к ответственности по 109-й статье – использование служебного положения в личных целях.<…> Мне приписали смертность детей в этих 197-х яслях, ибо я объедал детей, хотя ни в какой степени дети от моего питания не страдали и получали свою норму полностью. За четыре месяца было всего шесть смертей от дистрофии <…> Я не признал себя виновным ни в одном обвинении, мне предъявленном».

23 января 1943 г.«…город значительно отличается от зимы 1941–1942 гг. Сравнительно чисто, снег убирается, ходят трамваи, работают театры, кино, бесперебойно работают радио, телефон. В квартирах тепло – действует водопровод, канализация. Большинство прилично одеваются, вид здоровый. Дистрофиков несравненно меньше. Цинготных – тем более».

23 мая 1943 г.«…Мне приписывают экономическую контрреволюцию. Во всём этом нет ни атома истины. Я преследовал своими действиями одну только цель – сохранить имущество, сохранить продукты. Ведь наступит время, кончится война, начнут восстанавливаться в районе учреждения – и всё это понадобится. С трудом удалось собирать имущество. Люди болели, умирали, транспорта не было, но то, что можно было, всё же спасли. <…>

Вот уже две недели, как я не могу работать. Не сплю, живу только одним, что вот-вот вызовут в прокуратуру…»

По сути, этим дневник и заканчивается. В 1949 г. И.В. Назимов был уволен из Горздравотдела и уехал в эстонский городок Кохтла-Ярве, а затем в Уфу, продолжая работать по медицинской линии.

Из записок Софьи Неклюдовой. Во время блокады какое-то время работала цензором; в дневничок она записывает слухи, байки, строки из просмотренных писем.