Литературная Газета 6456 ( № 13 2014)

В режим дачного дня непременно входили интеллектуальные занятия, главным из которых являлось чтение. От сидения с книгой я всячески отлынивала, зато внимательно слушала дедушку, знакомившего меня по вечерам перед сном с Киплингом. Сначала я встретилась с Рикки-Тикки-Тави, а потом с Маугли и полюбила их на всю жизнь.

Другим мучением было освоение французского. Элементарные слова не запоминались, род существительных путался и почему-то редко совпадал с русским. Ещё хуже обстояло дело с глаголами, особенно с неправильными. Они вызывали у меня ужас и столбняк, от которых спасали только слёзы. Их даже не приходилось выдавливать, сами текли. Дедушка слёз не выносил и сдавался, заканчивая урок тем, что у меня лучше всего получалось, – декламацией ранее выученных стишков. Были в моём репертуаре две басни Лафонтена, которые я пронесла через всю жизнь. При каждом удобном случае я с чувством артикулировала истории непростых взаимоотношений между вороной и лисицей, а также между стрекозой и муравьём. Подобно чеховскому персонажу из рассказа «Ионыч», я мучила эзоповскими нравоучениями гостей Старого Арбата, соратников по школе и пионерскому лагерю и, наконец, согруппников на уроках фонетики в инязе. Иногда я начинала басню по-французски, а заканчивала по-русски в интерпретации дедушки Крылова. Я безмерно доверяла отечественному баснописцу, а он, как оказалось, меня обманывал долгие годы.

Совсем недавно, путешествуя по югу Франции, я набрела на симпатичный сувенирный магазинчик, где в изобилии продавались символы Прованса: лаванда во всех видах, соль из соседнего Камарга и тучи цикад – бумажных, вышитых, фарфоровых, металлических, под бронзу, серебро или золото, – словом, на любой вкус. Чтобы завязать разговор, я спросила симпатичную владелицу сувениров, как здесь называют цикаду. «La cigale», – ответила она. «То есть как?» – удивилась я с ноткой возмущения в голосе, потому что всё ещё пребывала в убеждении, что лафонтеновское La cigale et la fourmi – это стрекоза и муравей Ивана Андреевича. А как же тогда стрекоза по-французски? Оказалось, libellule – либеллюль. Вот и верь после этого классику! Всё надо проверять. Чтобы помнить о трудностях перевода и о собственном промахе, я купила всех трёх персонажей басни, укрепив вдобавок тем самым интернациональные связи между нашими странами. Теперь на моей летней шляпе живут муравей, стрекоза и цикада, образуя этакое m[?]nage [?] trois, в духе лесбийского союза, ибо en fran[?]ais все они женского рода, включая муравья.

Со времён Отечественной войны в посёлке на высоком столбе проживал огромный чёрный репродуктор. Время от времени он напоминал о своём существовании бравурными маршами и жизнеутверждающими песнями. А однажды в солнечный день разразился целой речью. Речь была длинной и многообещающей, она сулила нам полное и окончательное счастье. Она ставила слушателей в известность, что в ближайшие годы мы покончим с лозунгом «От каждого по способностям, каждому – по труду» и войдём в эру коммунизма, где «от каждого по возможностям, каждому – по потребностям».

Взрослые бурно обсуждали скрытую суть слов и не обращали на нас никакого внимания, чем мы незамедлительно воспользовались. Раздобыли спички, набили карманы хлебом и, скрывшись за полосой зелёных насаждений, развели костёр под бдительным оком мелькавших электричек. Мы совали в опасный огонь куски хлеба на прутиках, пересказывали подслушанные у взрослых истории, ели закалившиеся в пламени углеводы и пребывали в полном и окончательном счастии, не дожидаясь назначенного коммунистической партией Советского Союза и лично товарищем Хрущёвым двадцатилетнего срока.

Теги: Однажды с Алисой Даншох

Ликёр в ля-бемоль миноре

Никак выборы в Госдуму грянут прежде срока. И к политологу не ходи - по примете ясно: великий вождь Вольфыч активность усилил, бросил вызов Зелёному Змию.

Доколе, гневается, алкогольная мафия будет терпением нашим злоупотреблять?! Сам, грит, за жизнь не купил ни бутылки, всё время тратил на учёбу, оттого и стал великим политиком.

Велик – не возразишь: четверть века мозги пудрит народу, а число голосующих за него растёт. Да и как не голосовать: каждому мужику обещал по бутылке водки. Вступишь в его бан...извините, партию, – дадут бесплатно. Иль поддержи, купив фамильную водку Вольфыча, двадцать лет выпускает, даже на экспорт.

И вот ведь какой ловкий: одновременно предлагает возродить общество трезвенников!

Ну, троемыслие политика перед выборами понятно. А вот зачем владимирский губернатор Орлова на Новый год областных мужиков "полусухим законом" напугала? 31 декабря в 13 часов 13 минут на сайте администрации вывесили её постановление: всё, что крепче 16,5 градуса, в магазинах не продавать.