Литературная Газета 6457 ( № 14 2014)

Возможности человеческого разума не беспредельны, и перед такими вызовами, как «существование после исчезновения», он обычно пасует. Но если говорить серьёзно, то эпоха модерна грянула в результате утверждения капитализма и связанных с ним индустриализации, урбанизации и секуляризации. В каком «ряде стран» в данную эпоху широко применялся рабский труд? Например, в Германии времён III рейха и на оккупированных ею территориях. Советская Россия, отвергшая капиталистическое строительство, осуществляла модернизацию на совершенно иных, мобилизационных началах, что позволило сократить этот, безусловно, драматический, полный лишений период до полутора десятилетий. Вряд ли глава «НЛО» Ирина Прохорова, не так давно возглавившая ультралиберальную партию «Гражданская платформа», стала бы затеваться ради давно прощённой Германии. Тогда чего (и кого) ради собраны доклады учёных со всего мира? Естественно, ради непрощаемой России!

Тема рабства как перманентное состояние этнических русских с новой силой всколыхнулась после воссоединения Крыма с исторической родиной. Глава московского землячества крымских татар публично назвал русских «потомственными рабами». Сам факт единодушного волеизъявления крымчан тоже выдаётся за наследие рабства. Некто Геннадий Логвиненко пишет в своём блоге: «С глубоким прискорбием я очередной раз убедился в том, что москали являются нацией рабов, рабов ментальных, и боюсь, что это состояние совершенно безнадёжно». Доказывать, что большинство россиян считает возврат Крыма справедливым по отношению к проживающим там русским и нашей истории, бессмысленно. Поэтому давайте не будем обманывать себя и других: тема конференции предопределена оглушительным испугом креативного класса перед воссоединением неотъемлемой части Русской земли с «материком» и стремительным перемещением России на первые места в мировых новостях.

По словам Ивана Солоневича, «русская интеллигенция познавала мир по цитатам и только по цитатам». Логвиненко, может, и не подозревает, что почти буквально цитирует героя романа Чернышевского «Пролог» А. Волгина: «Жалкая нация, жалкая нация! Нация рабов, - снизу доверху все сплошь рабы[?]» А восходят эти тезисы к маркизу де Кюстину, который писал, что русские «опьянены рабством до потери сознания».

Итак, чем же балует «креаклов» между кофе-брейками заведение м-м Прохоровой? Михаил Ямпольский (Нью-Йоркский университет) привёз сочинение «Раб и господин: своё и чужое»: «В русской традиции… рабство как институт интегрирует в себя своих: православных, этнически русских и т. д.» Эта амёбная мысль достаточно полно иллюстрирует цели и задачи мероприятия.

Татьяна Вайзер из Российской академии народного хозяйства и госслужбы – заметьте, при Президенте РФ, – чью тему выступления не в состоянии воспроизвести даже компьютер, утверждает: «Рабство не ограничено своим культурно-историческим контекстом и социальными институтами, оно возможно здесь и сейчас, всегда и с каждым…» Раз так, значит, и креативное сообщество может подпасть под эту категорию – например, последовательно «ложась» под западные гранты? Но в докладе об этом почему-то ни слова…

Елена Марасинова (Институт русской истории РАН) рассуждала о «рабах» и «подданных» в Российской империи: «В 1702 г. авторам челобитных запрещалось подписываться «холоп твой», «сирота твоя», «богомолец твой»: всё население в отношении верховного правителя было объединено наименованием «раб». Этот формуляр сохранялся до указа Екатерины II 1786 г., согласно которому подпись «нижайший раб» заменялась на «верный подданный». Неужели доктору наук Марасиновой негде позаимствовать сведения о том, что до XVIII в. русская подпись под челобитием являла собой эвфемизм церковного выражения «раб Божий»? Греческое doulos переводится как «раб», «слуга», «подданный». Славянские переводчики предпочли вариант «раб» – от праславянского корня orb – работать в чужом доме. В этом отражено желание христианина подражать Богу, который в земном воплощении принял образ обездоленного, раба.