Литературная Газета 6471 ( № 28 2014)

В «Рассказах из истории русской церкви», написанных в XIX веке известным духовным писателем М.В. Толстым, отмечается, что молодой человек (а Сергию тогда было 24 года) долгие месяцы был обуреваем всеми мыслимыми страхами: жил в келье абсолютно один, его мучили жара и холод, голод и жажда, неведомые голоса гнали его прочь. Но в молитве и посте он находил утешение, и даже дикие звери не трогали отшельника. Более того, однажды к келье Сергия пришёл голодный медведь, и монах разделил с ним свой единственный кусочек хлеба[?]

Постепенно к Сергию потянулись и люди – за советом и спасением, кто-то селился рядом с пустынником, и через некоторое время на холме появилось уже более десятка келий, которые обнесли оградой. Так возникла обитель Святой Троицы – будущая Троице-Сергиева лавра. Вопреки своему желанию, Сергию пришлось стать её игуменом – так просила братия, так решил митрополит…

Шло время, Сергий приобретал всё больше уважения и влияния. К нему обращались за советом князья из разных земель. В результате благодаря, как теперь бы сказали, миротворческим и дипломатическим способностям настоятеля многие из них примкнули к войску московского князя Дмитрия Ивановича, когда пришло время противостоять войску ордынскому. Сам Дмитрий приехал к Сергию, чтобы испросить его благословления на битву с татарами, ведь было известно, что тот обладал пророческим даром. И Сергий сказал, что если Бог поможет, то князь победит и невредимым вернётся домой с великими почестями.

Расклад на Куликовом поле был отнюдь не в пользу наших войск. Силы Мамая превосходили как минимум вдвое; за хорошую плату татар поддержали генуэзские наёмники, с тыла поджимали литовцы... Требовалось наголову разбить противника в быстрой битве, иначе – верная гибель всему войску. Но когда русские дружины увидели многочисленную татарскую орду, они остановились в нерешительности. И тогда примчался к ним гонец от Сергия с точным предсказанием победы. Более того, Сергий прислал Дмитрию Донскому и двух вооружённых иноков – Пересвета и Ослябю. Оба геройски погибли – один в знаменитом поединке с татарским богатырём Челубеем перед началом битвы, а второй уже в ходе сражения, защищая знамя своего полка.

...Горечь тохтамышева разорения не могла затмить радости от победы в Куликовской битве. Впервые русские войска смогли не просто достойно противостоять, но одолеть Орду. Раздробленная аморфная масса удельных княжеств спрессовалась в кристалл, Улус Джучи дрогнул и дал трещину, через которую, как цветок сквозь асфальт, вновь проросла Русь. Победа принесла Сергию истинно всенародное почитание, канонизация стала лишь официальным подтверждением свершившегося факта. По сей день, когда говорят – преподобный, просто преподобный, даже без имени – каждому православному человеку понятно, о ком идёт речь...

Осенённый великим именем, Радонеж рос и развивался. Принадлежал Серпуховскому удельному князю Владимиру Храброму, второму из князей-москвичей, кто удостоился почётного прозвания Донской (Владимир совместно с воеводой Боброком-Волынским командовал ключевым подразделением русских на Куликовом поле – засадным полком). После его смерти (1410) Радонеж сам стал удельным центром, где княжил сын Храброго – Андрей Владимирович. Он прожил недолгую жизнь, умер от моровой язвы, но успел превратить Радонеж в хорошо укреплённый пункт: при нём как раз и были насыпаны валы, дошедшие до наших дней.

Эпидемия унесла жизни не только князя Андрея, но и всего княжеского дома; после 1426 года Радонеж принял его племянник Василий Ярославович, тоже из Серпуховского дома. Судьба этого князя печальна и показательна – как часто в пору борьбы за власть завоевавшие её забывают своих благодетелей, руководствуясь «политической конъюнктурой». Василий Серпуховской был шурином Василия II Московского, в то время ещё далеко не Тёмного. Честно воевал с татарами и с Литвой, а когда великого князя сверг Дмитрий Шемяка, остался верен низложенному правителю, с Шемякой дел вести не стал и ушёл к бывшим противникам – литовцам. Те, надо отдать им должное, оценили боевые заслуги князя, дали ему солидный удел – Гомель, Стародуб и Брянск.

Брянском, кстати, Василий потом «поделился» с другими московскими князьями-изгнанниками. В новой вотчине, «в эмиграции», почивать на лаврах не стал – сколотил коалицию из сторонников Василия Тёмного, двинул поход на Москву (1446), поспособствовав не только свержению Шемяки, но и временному примирению бывших противников. В 1449 году Василий отказался от литовских владений, предпочтя оставаться русским князем. Но возвращённый на московский престол Тёмный недолго помнил заслуги своего свойственника. Боясь его растущего авторитета не только в России, но и в Литве (связи-то остались), уже в 1456-м под надуманным предлогом сослал Василия Серпуховского в вечную ссылку – сначала в Углич, а потом ещё дальше – в Вологду. Проведя в заточении 27 лет, Василий Ярославович умер. Это было в 1483-м, спустя 21 год после смерти Василия Тёмного...