Литературная Газета 6484 ( № 42 2014)

Когда читаешь Тынянова или Шкловского – энергия открытия дрожью проходит по пальцам. Тут и убеждённость, и ощущение мощного подтекста каждой идеи. Так взрывать материал умели только молодые умы двадцатых годов: «Кино и театр не борются друг с другом. Кино и театр обтачивают друг друга, указывают друг другу место, самоограничивают друг друга. Младшее искусство сохранило всю непринуждённость младшего («а не пойти ли нам в кино?»), но приобрело угрожающую силу. По силе впечатлений кино обогнало театр. По сложности оно никогда его не обгонит. У них разные пути». Это Тынянов. «Поэтика. История литературы. Кино» – так называется лучшее собрание его статей, вышедшее в 1977-м. Книга из краткого списка необходимых. «Библиотека поэта» – лучшая в мире книжная серия, которая, к сожалению, в последние годы пала жертвой преобразований – это тоже тыняновское начинание. Он отвергает готовые формулы – ведь «в результате возникает растерянность, жажда свести многообразное явление хоть к каким-нибудь, хоть к кажущимся простоте и единству». Начинается перепроверка всех литературных постулатов. В этом выпаде – исследовательский стиль Тынянова. Так физик стремится уловить и описать как можно более мелкую частицу материи. И литературоведу потребен микроскоп.

Художественная проза Тынянова переплетена с его исследованиями, но это не классическое благородное популяризаторство. Интенсивность поиска в «Кюхле» – та же, что и в лучших научных работах Тынянова. Главное: теперь уже нельзя писать по-русски исторические романы так, как будто никакого Тынянова не существовало. Шкловский с опоязовской обстоятельностью всё объяснил попунктно: «Для того чтобы понять разницу между вещами Тынянова и обычным романом, достаточно посмотреть работы Ольги Форш. Ольга Форш изучает биографию Гоголя, затем берёт те дни жизни его, про которые не сохранилось никаких известий, и в них вписывает роман, т.е. она работает методом впечатывания. В обычном историческом романе это внесение шло по линии ввода выдуманного героя – Юрий Милославский у Загоскина, Мариорица у Лажечникова. Тынянов работает методом сталкивания материала и выделения нового материала». Потом этот метод проявится не только у литературоведа Олега Михайлова, но и у Валентина Пикуля, далёкого от филологических кафедр.

Он любил импровизацию, умел создавать впечатление импровизации. Тынянов открывал нашу классику в остром ключе ожившего литературного анекдота. Два-три анекдота, два-три отрывка из старинных эпистол и десяток фигур умолчания, за которыми – подразумеваемые контексты. Вот такой сгусток ассоциаций или, если угодно, монтаж аттракционов выстроен на каждой тыняновской странице. Без анекдота, без иронии (то добродушной, то ядовитой) проза Тынянова непредставима. Известно, что Тынянов был рассказчиком и пародистом, его считали основоположником устного жанра, который известен нам по выступлениям Ираклия Андроникова.

И в «Кюхле», и в «Смерти Вазир-Мухтара» – плетение тонкое, а замес густой. Невероятно, что эти книги стали чтением миллионов – и не на рекламной волне, а через много лет после смерти автора. Кажется, даже в «макулатурную шеренгу» они попали, по крайней мере, переиздавались регулярно. Куда канула читающая держава, в которой в лучшее время по единственному телеканалу показывали инсценировку «Кюхли»? Теперь мы свободны от гнёта культуры, от диктата науки и пережитков человечности. Тынянов остался достоянием доцента, его изучают, проходят с улыбкой мимо, но почти не читают. Разве что романисты умыкают у него ходы и ухватки. А ведь «Подпоручик Киже» и «Восковая персона» как будто сегодня написаны. Глядишь, запретят за неблагонамеренность. Впрочем, вряд ли: взрывоопасность памятников русской литературы сглаживается отсутствием массового читателя.

Жизнь вышла короткометражная: меньше пятидесяти лет, обглоданных болезнями. А оставил столько, что сотне сколковских мудрецов и не снится. И это литературный факт, а иному и урок.

Теги: Ю.Н. Тынянов

Путь воина и писателя