Литературная Газета 6486 ( № 45 2014)

Однако сам-то Геннадий Павлович сохранил старый советский обычай начинать рабочий день с редакционной почты, читал, писал резолюции и переправлял в отделы, хоть и знал наперёд: если даже ответят авторам, то с безукоризненной хамской вежливостью. И поделать с этим ничего нельзя! Время такое... Память о том, что и сам он по молодости горячо поучаствовал в сотворении нынешнего неуютного мира, жила в его душе подобно давнему, постыдному, но незабываемо яркому блуду.

В первом письме ветеран лесной промышленности из Сыктывкара с подходящей фамилией Сердюк возмущался беззаконными вырубками зелёного богатства и предлагал организовать «вооружённые народные дружины по защите деревянного золота от беспредела». «Мд-а, предчувствие гражданской войны!» – подумал Смелков. Ему и самому иной раз хотелось, выходя в магазин, прихватить шестизарядный винчестер, подаренный акционерами к пятидесятилетию. Народ стал нервным, драчливым: если похмельный мужик в магазине лез без очереди, его давно уже никто не останавливал и не совестил – зарежет. Были случаи. А кавказская пацанва из аула, в который превратилась соседняя общага, вконец обнаглела…

«Кстати, а что там у нас с шестой полосой?» – спохватился Смелков.

На шестой полосе под рубрикой «Социология для бедных» с колёс шла статья знаменитого правозащитника Адама Королёва. Называлась она «Гимн понаехавшим». Дедушка Королёв был когда-то знаменитым диссидентом, сидел, стучал, митинговал, призывал раздавить гадину, но отошёл от дел и скитался теперь по санаториям. Вдруг позвонил из Ниццы Кошмарик (он теперь, видите ли, кавказскую карту разыгрывает!) и приказал: «Нужна статья о том, что Россия без мигрантов погибнет!» Еле отыскали Адама в Карловых Варах, долго уламывали, но статья вышла не о том, как полезны «понаехавшие», а о том, какой ужас начнётся, если русские сорвутся с цепи.

Смелков подумал, что с годами он стал острее ощущать себя русским. Странное чувство, идущее не от ума, конечно, а от тела. Тоже, наверное, химия… Видимо, сознавая себя частью вечного племени, легче умирать…

«Да что же мне сегодня какая-то ерунда в голову лезет!» – вздохнул Геннадий Павлович и хотел набрать Алисин телефон, однако удержался.

Пусть попереживает, погадает, почему он не зашёл утром. Как говаривал тесть: «Женщина – существо ожидающее. Мужчина – ожидаемое».

Он развернулся на вращающемся кресле и посмотрел на стену: там висели две большие фотографии. На левой Ельцин, воздев беспалую руку, вещал с танка. В толпе, если приглядеться, можно было узнать молодого Смелкова, худого и ярого. Рядом стояли значительный Исидор, пьяный Шаронов и простолицый Жора Дочкин. Соратнички!

Правый снимок запечатлел великую тройку – Черчилля, Рузвельта и Сталина, съехавшихся на Ялтинскую конференцию. Вожди держали в руках по номеру «Мымры». Этот шутейный монтаж подарили коллеги из «Фитилька» к юбилею дружественного издания. Между двумя снимками протянулась рейка с пронумерованными гвоздиками. На них висели оттиски свёрстанных полос – и можно было взглядом оценить готовность выпуска. Один гвоздик пустовал.

«Не сдали полосу, мерзавцы!» – Геннадий Павлович включил селектор, оставшийся в редакции ещё с советских времён. Аппарат устарел, несколько раз ломался, но Смелков требовал починить, хотя обходилось это дороже, чем установить новую систему связи, японскую. Почему? Наверное, по той же причине, по какой вернул рейку с гвоздиками. Он ещё раз вдавил стёртую кнопку – бесполезно: секретарша Ольга не отзывалась.

«Где её черти носят! Не редакция, а какое-то Гуляйполе!» – выругался он, нажал клавишу с надписью: «Жора».

– О величайший, слушаю и повинуюсь! – мгновенно ответил весёлый голос Дочкина.

– Что там с шестой?

– Ты гений! – ответил Жора.

– Да ладно… – Смелков улыбнулся с чемпионским смущением.

– Гений! Не спорь, о скромнейший из скромных! Аристофан Свифтович Салтыков-Зощенко! «Клептократия»! Убиться веником! Это та-а-ак рванёт!

– Ты никому не показывал?

– Ну, ты спросил? Полная тайна вкладов. Обмоем?

– Попозже.

– Жду команды, о златопёрый! Водка стынет в жилах.

– А что там с шестой?

– Сун Цзы Ло держит.

– Что значит – держит? Помнишь, как Танкист говорил?

– Помню. «А если газету в окопах ждут?!»

– Точно. Поторопи!

– Сию минуту, о справедливейший!

…Конечно, теперь, когда всё делается на компьютере и, нажав кнопку, можно увидеть на мониторе любую полосу, материал или снимок, эти рейка, гвоздики, правленые оттиски выглядели глупым приветом из прошлого, из эпохи незабвенного Танкиста. Глупым, но милым! Смелков зажмурился: ах, какое было время! От клацающего линотипа он бегом нёс метранпажу тёплый тяжёлый набор, завёрнутый во влажную гранку, клал на оцинкованный стол и умолял:

– Семёныч, быстрее, график срываем!

Семёныч, толстый, степенный мужик, неторопливо вытирал ветошью руки, испачканные типографской краской, разворачивал гранку и качал головой при виде бесчисленных «вожжей», тянувшихся от зачёркнутых в колонке неверных слов к новым, правильным, выведенным на полях ровным корректорским почерком.

– Над стилем работаешь, Паустовский? Ну-ну…