Литературная Газета, 6498 (№ 08/2015)

Один из любимых и главных авторов театра "Московская оперетта" и всех театров оперетты страны никогда не уходил из профессионального сознания и концертного репертуара. Дунаевский звучал на вневременной волне коллективной нашей памяти, даже когда не присутствовал номинально в репертуаре. Старожилы помнят без преувеличения великий московский спектакль «Вольный ветер» в постановке И. Туманова в 1947 году, шедший очень долго. А «Белая акация» в 1955 году состоялась здесь уже без композитора - он позвонил с дачи в театр, сообщил, что можно присылать курьера за нотами третьего действия – и внезапно умер. Бытие его музыки продолжилось без него и длится поныне.

Спектакль «Вольный ветер мечты» – новая, абсолютно неожиданная встреча уже не с его сценическими героями, а с ним самим как героем Времени и Места. Театральной фантазией актрисы, а с недавнего времени режиссёра и педагога Жанны Жердер к нам приближены композитор и его окружение – соавторы-писатели, коллеги по кино и артисты. «Вольный ветер мечты» повествует о создании первой советской кинокомедии, идеологически являвшейся нашим «ответом Голливуду» (откуда вернулся тогда молодой Григорий Александров). Под несколько изменёнными сценическими именами, но, конечно, сразу узнаваемые предстают кинорежиссёр Григорий Александров, звёзды экрана Любовь Орлова и Леонид Утёсов, сценаристы Николай Эрдман и Владимир Масс, кинооператор Владимир Нильсен.

В действии намечены и ясно прочитываются их судьбы, но прежде всего – самозабвенный, молодой азарт сочинительства. Сочиняются, как понятно, «Весёлые ребята», но в более широком плане – творится прекрасный миф о вечной любви, молодости, а также радости и грусти, идущих всегда рука об руку в нашем прошлом.

Музыку, сопровождающую эту историю, зрители буквально поют вместе с артистами: «Сердце, тебе не хочется покоя», «Сердце в груди бьётся как птица», «Тюх, тюх, разгорелся наш утюг», «А ну-ка, песню нам пропой, весёлый ветер», «Если всё не так, если всё иначе[?]» и многие не забытые, по-прежнему волнующие до слёз. На тонкой границе сюжетного вымысла и внутренней правды вечных мелодий балансирует спектакль и успешно интегрирует людей всех возрастов и поколений.

«Вольный ветер мечты» – и победоносная презентация мастерства театра «Московская оперетта» от оркестра под управлением Константина Хватынца, художников Игоря Нежного и Татьяны Тулубьевой, хореографа Игоря Маклова до служителей технических цехов (советское ретро виртуозно воссоздаётся с участием высоких технологий). Главная же новизна в появлении выпускников целевого курса Вахтанговского театрального училища, где специально занимались жанром оперетты. Некоторые во время учёбы выходили на сцену, а ныне семеро приняты в труппу и выступают в статусе артистов. Школа вахтанговцев соединилась со школой театра «Московская оперетта». Молодые люди вместе с известными коллегами играют молодых гениев из советской эпохи 1930-х годов, и в их группе лидирует Александр Бабик – Утёсов (по пьесе – Откосов). Им присущи раннее мастерство, вкус и музыкальность, этим всегда отличалась московская труппа на Дмитровке. Она и так была великолепной – сегодня, думаю, им нет равных.

И сему событию как нельзя более точно соответствует идея – вольный ветер мечты уже надувает парус их и наших надежд на новые роли и счастливую театральную судьбу.

Абсолютно счастливыйАлександр КОЛЕСНИКОВ

Теги: искусство , театр

Музыка как судьба

Фото: ИТАР-ТАСС

Из записей Георгия Свиридова, которые актуальны и сегодня

Тетрадь 1979-1983 гг.

Так называемое разоблачение зла, талантливо почувствованное композиторами, сформировавшимися в первой половине века, давно уже превратилось в его смакование, ожесточающее душу самого художника и вернейшим способом убивающее его талант, если он у него есть. В деле смакования достигнуты необыкновенные результаты, поражающие в своём роде изобретательностью и вдохновением, фантазией, в коллекционировании всевозможной грязи, извращений, порока, показа постыдного и т.д. (Я говорю не только о музыке! Но и о ней!) За всем этим часто скрывается холодный цинизм, исключающий художественное вдохновение и подменяющий его умозрительным изобретательством, не лишённым в своём роде даже примечательности. Но всего этого – слишком много, это стало однообразным.