Литературная Газета, 6499 (№ 09/2015)

Как видим, про Пастернака не забыли и даже выбрали место для памятника, который мог бы расположиться на Волхонке.

Увы, из ответа президенту Российской академии художеств З.К. Церетели, который датирован 22.10.2013 года, выясняется, что поддержать предложение о возведении памятника «не представляется возможным из-за отсутствия правовых оснований» для его реализации. И хотя идею о памятнике поддержала Комиссия по монументальному искусству при Мосгордуме, первый замруководителя Департамента культуры Е. Проничева сообщила, что «в ближайшие годы не предусмотрено выделение средств на проектирование и строительство памятников», не вошедших в Адресную инвестиционную программу города Москвы.

Памятник есть: посмотрите, как он замечательно и органично мог бы смотреться на Волхонке. Идея дара его Москве скульптором Церетели осталась. А Борис Леонидович в бронзе так и не увековечен...

Считаем, что необходимо вернуться к идее установки памятника и Борису Пастернаку, и великому русскому композитору Георгию Свиридову (в этом году исполняется 100 лет со его дня рождения). Тем более что наши читатели эту идею активно поддерживают.

«ЛГ»

Теги: Борис Пастернак

Не сгинет потаённая Москва

Лютеранская кирха Петра и Павла (Старосадский переулок)

Отправляясь с моими учениками или экскурсантами на прогулку в очередной уголок старой Москвы, часто слышу изумлённое: "Представить не могли, что в пяти шагах от Красной площади увидим такой тихий дворик!" или: «А мы думали, боярские палаты только в Кремле найти можно!» Или ещё категоричнее: «Разве большевики не всё снесли?»

Здесь приходится развенчивать один предрассудок за другим. Во-первых, Москва остаётся сокровищницей культурного наследия России по сей день, во-вторых, при «зловещих большевиках» (точнее, в течение всех этапов существования советской власти) в городе как теряли, так и спасали  многие ценные здания и кварталы.

Замечательной иллюстрацией Москвы потаённой, избегнувшей участи «обновления», является целый ряд кварталов, который краеведы объеди­няют названием «Ивановская горка». Когда-то он сформировался на склонах одного из древних столичных холмов, в Белом городе, прилегая к восточной стене Китай-города (название последнего, кстати, до сих не поддаётся точной расшифровке - то ли дело в особом типе строительства, то ли итальянское «Чита» (город) обратилось в причудливое «Китай»). Отправиться в увлекательное путешествие по Горке удобно от нижней её точки – церкви Всех Святых на Кулишках – по улице Солянка или от верхней, где на фоне Политехнического музея стоит строгая небольшая часовня гренадерам – героям Плевны. Здесь перед нами открывается одна из самых «реликтовых» улиц города – Маросейка. Уже в XIX столетии москвичам казалось, что именно тут Русь, которой «до Европы дела нет», красуется, по словам поэта Петра Вяземского, в «кичке» и «красной душегрейке». Выходит, и в ту пору многие осознавали: волны переустройств превращают древнюю столицу в нечто новое, европейское, но хорошо ли это? Проживший долгую жизнь Вяземский ощущал изменения, наверное, как никто иной.

И впрямь, повернитесь от часовни героев Плевны к Кремлю и... не разглядите его стен и башен за громадами доходных строений, возведённых до революции. В сущности, почти весь древний Китай-город, стены которого решили снести уже при советской власти, сгинул ещё до её прихода... Чего стоит одна лишь история гибели ампирных торговых рядов на Красной площади! Их изящные колоннады напоминали о Древней Греции до момента, когда городская власть взялась заменить устаревшую «рухлядь» весьма сомнительной с точки зрения архитектурного вкуса неорусской громадой нынешнего ГУМа. Тогда один из купцов, некий Солодовников, лишившись своей лавчонки, в знак протеста публично совершил некое подобие харакири... в Архангельском соборе!