Литературная Газета, 6500 (№ 10/2015)

– Сей прискорбный факт ни в коей мере не свидетельствует о нашей пассивности. Ещё в первом квартале прошлого года нами были направлены в соответствующую федеральную инстанцию предложения по участию Северной столицы в Годе литературы. Эти предложения были достаточно чёткие, ёмкие и понятные. По неизвестной мне причине предложенные нами культурные мероприятия не вошли в общефедеральный план проведения Года литературы.

Плюс к этому – я лично ещё в конце прошлого года обращался к руководителю Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям РФ с просьбой принять меня для обсуждения участия города в Годе литературы и по вопросам проведения X книжного салона. Но, опять же, почему-то никакой реакции на моё обращение не последовало.

И вместе с тем это ни в коей мере не повлияет на позицию Санкт-Петербурга с точки зрения подготовки к X Международному Книжному салону и проведению Года литературы. Все намеченные нами для наших писателей и граждан мероприятия будут неукоснительно и в назначенные сроки, безусловно, проведены. У нас есть понимание того, как это сделать, нас поддерживают и губернатор, и правительство Санкт-Петербурга, нас поддерживают наши граждане. А это уже немало.

Беседу вёлВладимир ШЕМШУЧЕНКО,собкор «ЛГ», САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Теги: литература , книгоиздание , книготорговля

В горчичном дыме

Если вы спросите молодого литератора, где сегодня обитает поэзия, ответ будет предсказуемым: в интернете, фейсбуке, на литературных сайтах и в блогах.

Про книжные магазины и лавки вряд он ли вспомнит в первую очередь[?] Может быть, именно потому в поэтической модели мира у молодых авторов практически никогда не возникает имя Павла Васильева? Этого не происходит, поскольку его, легендарного, вырванного из жизни пулей, редко можно заметить на просторах Сети. Что касается книжных изданий, то здесь ситуация несколько иная: несмотря на наше непоэтическое время, Васильева издают. Издают немало. И не только в России. Но особенно хочется сказать о роскошном издании Международного клуба Абая "Клятва на чаше" (Алматы, избранные стихотворения и поэмы), вышедшем тщанием библиотеки журнала «Аманат».

Отступление I

Порою сложно припомнить, в какое время и когда ты познакомился с тем или иным автором. Особенно если он становится частью тебя, твоей повседневной жизнью. Бывает и по-другому: ты отчётливо, даже в деталях помнишь, где и как…

Так у меня произошло много лет назад с Васильевым. Один стареющий дальневосточный литератор мне, молодому человеку, в ответ на мои восторги по поводу Блока и ещё кого-то в некотором подпитии вышепнул: вот, послушай! И словно выдохнул:

Четверорогие, как вымя,

Торчком,

С глазами кровяными,

По-псиному разинув рты, -

В горячечном, в горчичном дыме

Стояли поздние цветы.

Соединить в одной строфе вымя, рты и цветы!.. Но самое главное – вот это, что «убило» меня одним поэтическим выстрелом: в горячечном, в горчичном дыме! Это вошло в меня всем словарным составом, звукописью, нервом, суг­гестивным драйвом, как сказали бы теперь! Да что там!.. Так слегка позже: раз и навсегда в меня входила барочная печаль Александро Марчелло (фильм «Подранки», помните?), жёлтое Ван Гога, таитянская экзотика Гогена, паузы Евгения Баратынского, поздние стихи Петра Вяземского, виолы и лютни Марена Маре и Джона Доуленда… И все эти сокровища мира нельзя потерять, их не отнимут никакие санкции. Так же, как не вычеркнуть степь, которая хотела быть воспетой Павлом Васильевым, и сегодня даже нет смысла рассуждать: она его нашла или он задышал ею во всю мощь поэтических лёгких. Родительница степь, прими мою, Окрашенную сердца жаркой кровью, Степную песнь! Склонившись к изголовью, Всех трав твоих, одну тебя пою…

...а для меня в ту дальневосточную пору открылся поэт, рассказавший мне о своей любви к Галине Анучиной, для которой с покатых крыш церквей, казарм и тюрем Слетают голуби и облака… А выходя на коду, поэт пишет: Устали звёзды говорить о Боге, И девушки играли в волейбол. Вот так запросто Васильев соединил высокое библейское с каким-то банальным волейболом, и это работает посейчас. А ещё было знаменитое экспрессивное и лирическое стихотворение «Евгения Стенман», особенно пробивавшее тогда в связи с моей острой влюблённостью (в него поэт «затолкнул» и Майн Рида, и «тифозную весну», и краснознамённые звёзды, и небо, которое опрокидывается над влюблёнными…)

Эти горькие губы так памятны мне, и похоже,

Что ещё не раскрыты глаза, не разомкнуты руки твои;