Литературная Газета 6518 ( № 30 2015)

Стены, обитые жестяными пластинами, по бокам их располагаются клети с мёртвыми петухами и курами, стол, по которому выезжает гроб, несколько стульев – вот, собственно, и всё, что видит зритель (сценограф – Николай Симонов). Мрачно; кажется, будто бы сыро. И стены давят, давят на несчастного героя, загоняя его в угол, вернее, в клетку (она же кибитка и метафорическое внутреннее состояние героя – тюрьма).

Но так ли несчастен и безвинен герой Хома Брут в исполнении Андрея Фомина (для которого и писалась роль)? Сигарев интерпретирует концепцию образа героя, и оказывается, что, по его версии, Хома – не случайная жертва, а преступник, и ждёт его суровое, но справедливое наказание: и яйцами закидают, и изобьют, и, в конечном итоге, умертвят.

Панночка в исполнении Яны Трояновой – девушка, погибшая по вине бурсаков, которую волей-неволей становится даже жалко. Хотя и страшна она, покойница, конечно. Невидящая, смиренная, чуть ли не кроткая. Совсем неожиданный образ для этой актрисы. От бесцветного её голоса, от вытянутых вперёд, ищущих Хому рук жутко становится до мурашек.

Вообще партитуру спектакля создаёт именно контрастная игра «убивца» Хомы и Панночки. Конечно, есть ещё прекрасная актриса Роза Хайруллина, исполняющая роль отца-сотника, которой по плечу не только вневозрастные, но и внегендерные роли, есть бурсаки – решительный Явтух (Дмитрий Бродецкий) и менее запоминающиеся Дорош (Евгений Миллер) и Спирид (Алексей Усольцев). И конфликт[?]

«Вий» получился спектаклем о покаянии и возмездии, недаром автор так усердно заставляет зрителя осознать это посредством символов. Петух в этом спектакле – эдакий ключ к разгадке сценического ребуса. Начинается всё с афиши, затем во дворе театра зрителей встречает настоящий живой петух, сидящий в клетке. И продолжается на протяжении всего спектакля – прямые реплики персонажей о том, что если «петух и курица издохнут вместе – к покойнику», постоянные отсылки к славянской мифологии, где именно с этой птицей связывают символику воскрешения из мёртвых и раскаяния… На мой взгляд, автор переиграл с символикой до отвращения – сырые яйца, неоднократно разбивающиеся, дохлые петухи, демоны с петушиными головами – слишком нарочитое педалирование.

Есть откровенные драматургические провисания, когда наращивание динамичного сюжета прекращается, – и зрительская скука прорывается наружу. Всё-таки два часа без антракта – непростое испытание в тесном пространстве.

Очень ждут зрители Вия – ждут особых режиссёрских решений, спецэффектов, новизны. Какой же он будет, какой? Но жанровое определение спектакля само подсказывает приём: вместо Вия герою предложено зеркало, чтобы взглянуть на самого страшного судью – себя и собственную совесть...

Большого разочарования всё же не случилось, но и ожидания чуда не оправдались. Дебют состоялся, героя наказали – и вот уже христианским крестом забивают проход в царство мёртвых, а актёры выходят на поклоны…

Сигарев, конечно, продолжит свои эксперименты по совести, наверняка продолжит. Поговаривают, что следующая постановка будет на сцене «Гоголь-центра». Возможно, что действительно так и пойдёт: от Гоголя к «Гоголю».

Екатерина ПИСАРЕВА

Теги: искусство , театр

Любовь по расчёту и без

Большинство проблем "Золотой маски" обусловлено её безальтернативностью. Независимые театральные премии могли бы составить достойное окружение премии национальной, если бы сохраняли - нет, не объективность, она в оценке произведений искусства практически недостижима, но чувство собственного достоинства. Можно лишь сожалеть, что таких у нас пока немного.

В 1991 году продюсер, режиссёр и сценарист Борис Беленький учредил первую в новой России театральную премию – «Хрустальную Турандот», не зависящую ни от театральных кругов (СТД тогда было не до того, чтобы патронировать подобные затеи), ни от государственных структур, поскольку изначально финансировалась за счёт частных пожертвований. Задумывалась премия как своего рода аналог британской премии имени Лоуренса Оливье, с расчётом, что после обкатки идеи на московском уровне она обретёт национальный статус (в США таким обладает премия Tony). Судьба распорядилась иначе, но премия от этого, похоже, не проиграла: оставшись в ранге частной инициативы, «Хрустальная Турандот» сохранила за собой право награждать тех, кого считает лучшими, апеллируя к авторитету людей, любящих драматический театр, но непосредственного отношения к нему не имеющих.