Литературная Газета 6534 ( № 48 2015)

С кем мириться? С кем делиться?

Чем кичиться по углам?

Вслед за кем бежать гурьбою?

По кому открыть пальбу?

Измордованы борьбою,

Все опять ведут борьбу.

Я один не вижу толку

В плеске криков и знамён.

Одиноко только волку,

Если вдруг не в стае он.

На кого идёт охота?

Слева вой и справа вой,

Падших ангелов пехота

Бьётся в схватке ножевой.

СПАСЕНИЕ

Татьяне Ребровой

Над Суздалем чёрным, седым, золотым,

На сводах небесного круга

Кислотные ливни зависли как дым…

Спасёмся, вцепившись друг в друга!

К стенам монастырским стремится трава,

Не веря отравленным рекам.

Но мы на любовь не теряли права

В набегах жестокого века.

Любовь замурует нас в келье вдвоём,

Сюда не доносятся звуки

Над вечным покоем, под вечным крестом

Мгновенно созревшей разлуки.

Тянусь к твоему потайному огню

В глубоком разрезе рубахи.

Ты голову держишь в ладонях мою,

Как будто спасаешь от плахи.

Вопьюсь в твои губы обугленным ртом

Под шорох космической вьюги.

Уже и отпеты в ночи вороньём,

Спасёмся, исчезнув друг в друге!

* * *

…Там первыми, за гранью мира,

Вступают на смертельный круг

Комбат, похожий на Шекспира,

С лицом Вольтера политрук.

Немногим выпадет таланта

Прожить хотя бы сорок лет.

И Пушкин в форме лейтенанта

Падёт, роняя пистолет…

Дребезжащий

Дребезжащий

Книжный ряд / Библиосфера / Литпрозектор

Трапезников Александр

Теги: Мария Галина , Автохтоны

Мария Галина. Автохтоны. – М.: АСТ, 2015. – 351 с. – 2000 экз.

Передать суть этого романа довольно сложно, как если бы попытаться ухва­тить блуждающий огонёк на болоте. Да и опасно: можно увязнуть в словесной тине, и тогда прощайте, все привычные смыслы жизни, здравствуй, загробный ил. А уж разгадать тайны повествования и вовсе невозможно. Поскольку они так щедро разбросаны по страницам, как зерно в кормушке для кур. И чем их больше, тем они привычнее. Остаётся только клевать и не задаваться вопросами. А ведь ещё древнегреческая мудрость гласит: человек есть то, что он ест. Поэтому выбирайте себе экологически чистую пищу, а не генно-модифицированную. Но я думаю, что и сам автор не знает ответа на вопросы, которые предлагает в курятнике. Всё условно, зыбко, подёрнуто мифами сознания с лёгкой потусторонней дрожью.

Я бы определил жанр этого романа как «дребезжащий в ночи». Не в укор автору, а как физическую конструкцию, которая намеренно построена так, чтобы долго не стоять и в нужный момент разрушиться. То ли по вине архитектора, то ли по его беде. А по теории резонанса мы знаем, что перед тем как разрушиться, мосты и здания, например, начинают дребезжать. Но это же относится и к людям, к книгам, к государствам. Так что бойтесь того, что дребезжит.

У главного героя романа нет имени, нет, кажется, и плоти, хотя его и покусала огромная собака-оборотень. Зачем он приехал в старинный городок с автохтонным населением на стыке Восточной и Западной Европы? Вроде бы для того, чтобы восстановить историю давней постановки оперы «Смерть Петрония» в 20-х годах прошлого века. На этом спектакле, по отзывам мемуаристов, зрители, музыканты и актёры сошли с ума в эротическом угаре-оргазме. По другой версии он ищет партитуру гениального композитора, спрятанную в гробу певицы, которую застрелил её любовник прямо на сцене. Потом оказывается, что оперная дива якобы жива – реинкарнировалась в свою внучку. Но и это неправда. Просто один из блуждающих дребезжащих огоньков.

Следующий манок на болоте: главный герой – секретный агент спецслужб. Не срабатывает. Подбрасывается ещё одна ловушка – он контактёр, прибывший сами понимаете откуда. А инопланетян определённая группа автохтонов в городе давно ждёт. Есть у них даже волшебный китайский хрустальный шар, напичканный микросхемами, а в нём – все тайны мироздания. Загадка эта исчезает сама собой, и появляется версия, что герой прибыл для того, чтобы найти и убить бессмертного режиссёра той постановки. Артистические жители города, словно бы сошедшие со старинных афиш, то помогают ему в его целях, то активно мешают. Иногда похищают и отпускают. Некоторые разговаривают на разные голоса, поскольку в них живут их покойные мужья и жёны. А другие и вовсе бестелесные сильфы, вечно молодые телепатические существа, знающие всё, но тайн не открывающие.

Есть там и масоны, и «лесные братья» в ресторанных схронах, и кладбищенские упыри, и геи-байкеры, и потомки оккупантов-энкавэдэшников, и пособники нацистов, и целые стаи псоглавцев, и огромные канализационные тритоны, и городские сумасшедшие, и другие фейки. Убийства с трупами тоже есть, но как бы понарошку. Оживают. Как на карнавальном маскараде. В конце концов фейком, судя по всему, оказывается и сам главный герой (зачем схеме имя?), вот он и уезжает туда, откуда прибыл, «сжимая в руке мёртвый телефон, и ноги его подёргивались во сне». Конец романа. Дребезжание закончилось, конструкция разрушилась. Читатель погребён под её обломками. Тайны не разгаданы. Но корм съеден.