Литературная Газета, 6539 (№ 03-04/2016)

Самыми надёжными признаками обмана являются изменения в вегетативной нервной системе, и именно поэтому они исследуются на детекторах лжи. Многие из них видны и без специальной аппаратуры. Это учащённое дыхание, частое сглатывание, испарина, бледность или, напротив, лихорадочный румянец, расширение зрачков и т.д. Однако и здесь есть «но». Учащённое дыхание, например, или сглатывание трудно скрыть, но вполне реально имитировать, а человек, обладающий актёрскими данными, легко и испариной покроется, и краской зальётся.

То есть ни один признак не является универсальным, но в совокупности опытный наблюдатель может с той иной степенью достоверности понять, надувают его или нет. Всегда ли надо выводить лжеца на чистую воду? Этот вопрос, признаётся Экман, также неоднозначен. Ведь лгут порой и из благих намерений: чтобы не вызвать панику, скрыть стыд или неловкость, чтобы избежать насилия или защитить от любопытного свою личную жизнь.

Как утверждал Монтень, противоположность истине обладает сотней тысяч обличий. И иногда ложная информация не только приятнее правды, но и полезнее.

Ксения ЗУЕВА

Сохранение

Сохранениерассказ

Литература / Россия неизвестная

Жедь Сергей

Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ

Теги: современная проза

Вертолёт отчаянно вибрировал и болтался из стороны в сторону. Алексей сидел на неудобном пассажирском кресле, пытаясь при каждом рывке хотя бы попробовать упереться руками в потолок кабины. Иногда это получалось, но чаще сила инерции, не встречая сопротивления, кидала его тело в одну сторону, а обтрёпанный по краям годами нещадной эксплуатации ремень безопасности, больно впиваясь в живот, рвал в другую. Ремень был настолько стар и изношен, что после каждых двух-трёх рывков его хватка совершенно ослабевала, и Алексею приходилось бросать спасительный потолок, чтобы подтянуть пряжку.

Вертолёт Алексею сразу не понравился. Ещё на земле было видно, что машине уже давно пора занять достойное место в музее. Где-нибудь рядом с паровозом. Когда он поднимался на борт, острое чувство погнало его прочь из кабины. На секунду он замешкался, нащупывая в кармане телефон.

Послать компанию к чёрту с её нефтяными вышками, проектами, проверками? И зарплатой, двухмесячным оплачиваемым отпуском, возможностью каждый год за бесценок ездить в лучшие и красивейшие места по всему миру по корпоративной визе? Пальцы сами отпустили мобильник, в дополнение ещё и затолкнув его поглубже в карман.

Сейчас, на втором часу полёта, тот внезапный порыв уже не казался Алексею таким бессмысленным. Он посмотрел на Ивана – директора буровой, которую они летели инспектировать. Иван налетал на таких вертолётах не один десяток часов и был сейчас совершенно спокоен. Это внушало уверенность.

Машину тряхнуло особо сильно.

Подобрав прикушенный язык, Алексей обратился к своему сопровождающему:

– Вам не кажется, что вибрации усилились за последние десять минут?

Иван пустым взглядом смерил Алексея. Можно представить, кого он сейчас видит: взмыленный, бледный, трясущийся нервной дрожью столичный клерк. Псих и аэрофоб.

– По-моему, всё нормально. Поверьте моему опыту, мы ещё комфортно летим. – В тоне чувствовались нескрываемые высокомерные покровительственные нотки.

– Я не про тряску, – не унимался Алексей, – вибрация. Как будто у машины движок троит.

– Да что вы…

Новую покровительственную тираду прервал громкий хлопок. На секунду в салоне стало абсолютно тихо. Тряска прекратилась. Алексей почувствовал, как кровь приливает к его голове, а скудный завтрак, подававшийся в провинциальной гостинице, просится наружу.

Машина начала падать.

Из кабины пилотов было слышно деловитое бормотание. Алексей улавливал в потоке полузнакомые слова.

«…отказ двигателя…»

«…авторотация…»

«…тайга… сесть…»

Вертолёт стремился вниз, сопровождая своё падение шелестом свободно вращающихся лопастей. Алексей как завороженный смотрел в крошечный иллюминатор на приближающиеся шапки вековых елей, присыпанные снегом. Очень скоро он начал различать отдельные ветки, затем иголки на них. Испуганный видом приближающейся железной махины, с одной из веток махнул вниз крохотный зверёк.

Затем ветки заслонили всё стекло. Послышался дикий грохот, переходящий в рёв разрываемого металла и бьющегося стекла. Стена кабины, медленно вспухая металлическими кривыми пузырями, надвинулась на Алексея. Ремень кресла не выдержал, и он выпорхнул со своего сиденья навстречу железным объятиям. Стена ещё оставалась на небольшом расстоянии от его лица, когда мозг услужливо отключился.

Алексей висел в белой светящейся пустоте. Насколько хватало взгляда, вокруг него было только светящееся сияние, одновременно похожее на плотный туман и на матовую стеклянную поверхность. Под ногами чувствовалась твёрдая опора, но глаза видели всё тот же бесплотный туман. Алексей присел на корточки и попробовал руками прикоснуться к поверхности, на которой он стоял. Руки свободно прошли между ступнями. Алексей просунул ладонь под левую ногу. Пальцы отчётливо ощутили тепло ступни. Пола под ней не было.