Литературная Газета, 6554 (№ 21/2016)

Будьте снисходительны

к моим небрежным строчкам…

После долгих капризных пререканий

Мысли мои наконец-то

оставили меня одну…

Ночь ленива,

И я – на её крыле:

Никакие размышления,

никакие думы,

уместные или неуместные,

Не утомят меня рассвета…

Ночь молчалива,

Я безмятежна…

Спела со сверчками колыбельную –

И… тише:

Еле усыпила сердце своё…

И чередующимся

однообразным дням

Трудно различить:

То, что прожито мной,

Это сон или пробужденье?

И то ли во мне пустота,

То ли я в ней,

И вроде я есть,

Но как бы не совсем…

Будьте снисходительны,

Будьте снисходительны

К моей небрежной жизни…

ПУСТЬ НЕ ОСТАЁТСЯ

Жизнь моя безумная, непокорная,

скрытная,

Сумасбродка,

похожая на ураганный ветер, –

Сегодня здесь она,

Завтра – кто знает,

в какой безысходности…

И в изобилии щедрых дней,

Неколебимо, как разумный эконом –

На чёрный день соберу по крупице,

накоплю по пригоршне,

Свяжу в букет краски полей –

синеватый, шафрановый,

Усладу дня, его улыбки

В охапке принесу домой…

Потом, когда кто-то с дрожащими

губами

Скажет: так нельзя,

ну сколько же можно!

Когда день угрюмый

Своим серым подолом

взмахнёт возле нас,

Открою сохранные сундуки…

Хотя… знаю по опыту:

После раздачи

Мне не остаётся

почти ничего…

Перевод Каринэ ЛАЗАРЕВОЙ

Анатолий ОГАНЕСЯН

Родился в 1957 году в Ереване. Окончил филологический факультет ЕГУ. Публиковался в национальной периодике с 1981 года. Автор сборников «Жаркая страна» (2000), «Зеркало» (2010), «Из глубины молчания» (2011, на русском языке).

Из глубины

молчания

* * *

День – подарок,

Раскрывающийся, как сердце,

Кровоточащее, познавшее боль

И всё же не привыкшее к боли,

Я твой атом, ненасытный, неутолимый…

Раствори меня в твоих синих небесах,

Как крупицу надежды,

Как луч веры,

Укажи ту страну,

Где могли реять мои крылья,

Когда ещё не были сломаны.

* * *

Нервы мои –

Перепуганные дети,

Поглядывающие тысячеглазо

Из глубины молчания ночи.

Сейчас, сейчас погаснет

Подрагивающий огонёк

Последней свечи,

И меня

Слепо, не глядя,

Поглотит темнота,

Как море – брошенный в него

Камень.

Мирно, безбольно,

Подобно стону,

Не коснувшемуся

Ничьего уха,

Время потечёт дальше,

Не осознавая того,

Что оно – лишь отголосок…

* * *

Точно пёс беспризорный,

Бродит призрак страданья,

Снова принюхиваясь к шипам

и колючкам.

Когда опускается вечер,

Ожиданье – натянутый нерв,

Нищий, копошащийся в мусоре, –

Укол совести.

Между обилием и пустотой

Всхлипывает обиженный ребёнок:

Он потерял то,

Чему и сам не знает названья…

* * *

Прошла и эта осень,

Улетела вслед за другими,

Точно перелётная птица,

Чьим гнездом было твоё сердце.

Слепящее золото листопада

Подвело итог безрассудству

Стяжания и мотовства.

Пройдут и дожди,

Серый цвет поглотит все краски,

Солнце с ликом мумии

Глянет с холодного зимнего неба –

И в тебе взвоют собаки,

Бездомные собаки,

Тоскующие по великой радости

Тесного ошейника.

* * *

Оговорка, небрежно брошенное слово –

Неосторожный смертоносный выстрел,

Остальное – словеса,

Робко ступающие

По ветхому мосту сомненья.

Не пытайся спасти положение –

Ты вытаскиваешь нож,

Вонзившийся мне в сердце,

И мир слепнет,

Точно окна сгоревшего дома.

Мир...

Я наполнил этот мир такой любовью,

Что в нём для меня самого

Не осталось места…

Перевод Альберта НАЛБАНДЯНА

Эдурад АРЕНЦ

Поэт, переводчик. Родился в 1981 году. Окончил факультет арабского языка и литературы Каирского государственного университе-та. Магистр востоковедения Ереванского государственного университета. Автор пяти поэтических сборников. Переводит с арабского и французского на армянский, а также современную армянскую поэзию на французский. Многократный лауреат литпремий моло-дёжной газеты «Гретерт».

Из книги «Летаргическое бодрствование»

* * *

Знаю, однажды проснусь

после тайной вечери,

обуюсь следами отца,

потрескавшимися,

словно маленькие кармашки,

наполненные безмерной любовью…

Сумеют ли мои дни

взвесить

эту невыносимую лёгкость?..

* * *

Жизнь проживает меня

со всеми моими нюансами,

а я вращаюсь вокруг неё,

словно краска –

вокруг незнакомой кисточки.

Мои полотна дырявы,

словно японская монетка,

через которую поочерёдно

от меня спасаются любимые женщины,

с удаляющимся перезвоном

моих прекрасных потерь…

И мои аплодисменты

тяжелей меня самого.

Поэтому я собрал их

в своей ладони,

словно помятые купюры,

и храню их для конца, для смерти,

чтобы заштопать её маски,

которые однажды прохудятся,

словно мои полотна,

и я со звоном выплеснусь из них,

и жизнь продолжит проживать меня

со всеми моими нюансами…