Литературная Газета, 6556 (№ 23-24/2016)

Пришлось выступать со статьёй «Право на боль», где я написал: «Есть боль участника, но есть боль и соотечественника. Человеку, чьё Оте­чество перенесло то, что выпало на долю нашей страны, нет нужды заимствовать чужую боль, потому что она принадлежит всем и передаётся от поколения к поколению, равно как и гордость за одержанную Победу… Мирные поколения должны знать о войне всё, кроме самой войны. Откройте сборник любого поэта, рождённого, как принято говорить, «под чистым небом», и вы непременно найдёте стихи о войне… Откуда она, эта «фронтовая» лирика 70–80-х годов, написанная людьми, не знающими, что такое передовая (линия, а не статья), не ходившими в атаку (разве только в учебную)? …Дело, видимо, в том, что исторический и нравственный опыт Великой войны вошёл в генетическую память народа, стал свойством, чуть ли не передающимся по наследству в числе других родовых черт…»

Вот на эту-то генетическую память и повели охоту уже тогда, в 1980-е. Сначала осторожно: «Ну что с того, что я там был?», потом всё наглее. В 1990-е развернулась настоящая битва за память. Войну пытались выставить кровавой разборкой двух диктаторов, стоившей миру миллионы жизней. Хатынь в нашей исторической памяти пытались заменить на Катынь. Когда я стоял в прошлом году возле Василия Блаженного, а на меня, обтекая храм, двигался полумиллионный «Бессмертный полк», я думал о том, что в битве за память наметился перелом. Теперь главное, чтобы в Ставке не оказалось предателей. Такое мы уже проходили…

Я почти не притронулся к тем давним стихам, оставив в них всё как было: и наше тогдашнее прямодушие, и прежнее неведение, и горячие заблуждения, и веру в то, над чем ныне принято ухмыляться…

Прочти, товарищ!

Свадебная фотография 1941 года

Она не выдержала и смеётся,

В его плечо шутливо упершись.

…Он послезавтра станет добровольцем,

Его подхватит фронтовая жизнь.

Нахмурясь, чтобы не расхохотаться,

Он купчик обвенчавшийся. Точь-в-точь!

…Ей голодать, известий дожидаться,

Мечтать о нём, работать день и ночь.

Своей забаве безмятежно рады,

Они не могут заглянуть вперёд.

…Он не вернётся из-под Сталинграда.

Она в эвакуации умрёт.

А если б знали, что судьба им прочит,

На что войною каждый обречён?!

…Она так заразительно хохочет,

Через мгновенье засмеётся он.

1974

Сумасшедшая

Она кричала о войне:

О сорок первом, сорок третьем…

Я замер – показалось мне,

Что до сих пор война на свете!

Она кричала о врагах,

О наших танках,

О Сталине и о станках,

О спекулянтах,

О том, что вот она верна.

И про «овчарок».

В её глазах была война –

Свечной оплавленный огарок.

Закон ей в этом не мешал,

Она ещё кричала что-то.

Вокруг был мир, кругом лежал

Снег цвета довоенных фото.

1975

21 июня 1941 года. Сон

Как я хотел вернуться в «до войны» –

Предупредить, кого убить должны.

Арсений Тарковский

Сегодня я один за всех в ответе.

День до войны. Как этот день хорош!

И знаю я один на белом свете,

Что завтра белым свет не назовёшь!

Что я могу перед такой бедою?!

Могу – кричать, в парадные стучась:

– Спешите, люди, запастись едою

И завтрашнее сделайте сейчас!

Наверно, можно многое исправить,

Страну набатом загодя подняв!

Кто не умеет, научитесь плавать –

Ведь до Берлина столько переправ!

Внезапности не будет. Это – много.

Но завтра ваш отец, любимый, муж

Уйдёт в четырёхлетнюю дорогу

Длиною в двадцать миллионов душ.

Запомните: враг мощен и неистов… –

Но хмыкнет паренёк лет двадцати:

– Мы закидаем шапками фашистов,

Не дав границу даже перейти!.. –

А я про двадцать миллионов шапок,

Про всё, что завтра грянет, промолчу.

Я так скажу:

– Фашист кичлив, но шаток –

Одна потеха русскому плечу…

1975

Ключи

На фронте не убили никого!

Война резка –

         в словах не нужно резкости:

Все миллионы – все до одного –

Пропали без вести.

Дед летом сорок первого пропал.

А может быть, ошибся писарь где-то,

Ведь фронтовик безногий уверял:

Мол, в сорок пятом в Праге видел деда!

…Сосед приёмник за полночь включит,

Сухая половица в доме скрипнет –

И бабушка моя проснётся, вскрикнет

И успокоится:

           дед взял на фронт ключи…

1976

* * *

Душа как судорогой сведена,

Когда я думаю о тех солдатах наших,

Двадцать второго, на рассвете, павших

И даже не узнавших, что – война!

И если есть какой-то мир иной,

Где тем погибшим суждено собраться,

Стоят они там смутною толпой

И вопрошают:

           – Что случилось, братцы?!

1976, ГСВГ

Вдова

Она его не позабудет –

На эту память хватит сил.

Она до гроба помнить будет,

Как в сорок первом уходил,

Как похоронку получила

И не поверила сперва,

Как сердце к боли приучила,

Нашла утешные слова…

А после – слоники, герани,

И вдовий труд, и поздний грех…

Но был погибших всех желанней,

Но павших был достойней всех.

И на года, что вместе были,

Она взирает снизу ввысь…

А уж ведь как недружно жили:

Война – не то бы разошлись.

1976, ГСВГ

Газета

Комплект газеты «Правда»

За сорок первый год.

Почины и парады:

«Дадим!», «Возьмём!», «Вперёд!».

Ударники, герои,

Гул строек по стране…

Июнь. Двадцать второе.

Ни слова о войне.