Литературная Газета, 6558 (№ 27/2016)

Вопрос риторический, хотя и у Киплинга (1865–1936) были свои основания. Между тем и тогда находились иные примеры. В одно с ним время жила Ямасита Рин (1857–1939). Она родилась в бедной самурайской семье вблизи Токио и рано покинула дом. Ею двигала жажда познания и самореализации, не очень тогда свойственные восточным грациям. Сначала обучалась традиционным видам японской живописи (укиё-э, гихонга). Потом познакомилась с основателем духовной миссии в Японской православной церкви епископом Николаем (И.Д. Касаткин). Он оказал на Ямаситу такое влияние, что в 21 год она приняла православие и крестилась под именем Ирина. Спустя три года отправилась в Санкт-Петербург, где обучалась канонам православной иконописи и работала в иконописной мастерской Воскресенского Новодевичьего монастыря. Была ученицей ректора Императорской академии художеств Ф. Йордана, а в Эрмитаже копировала лучшие образцы западноевропейской религиозной живописи. Вернувшись на родину, писала иконы для православных храмов в Японии.

Самую знаменитую – «Воскресение Христово» (1891) – написала ко дню рождения цесаревича Николая (будущий царь Николай II) и преподнесла ему в дар во время его пребывания в Японии по ходу путешествия на Восток. Икона всегда оставалась при царе, теперь она в собрании Эрмитажа.

Иногда икона выезжает, как и теперь, когда её удалось увидеть во Владивостоке на «Выставке одного шедевра» в Приморской государственной картинной галерее. Иконка небольшая, именно личная, и при этом совсем не скажешь, что написана японской рукой для русского царя.

Впрочем, вопрос о параметрах близости наших цивилизаций всё равно возникает, когда оказываешься в Токио. И дело не только в явных технологических различиях, пронизывающих организацию столичной жизни и быт, когда сталкиваешься в токийском отеле с унитазом, который управляется компьютером. Ещё больше ментальных, поведенческих различий…

Тут не увидишь на улицах урн, как и мусора, а если захочешь закурить не в том месте (хоть бы и в ста метрах от административного здания или в парке), то не потребуется ни полицейского, ни штрафа. Просто кто-то подойдёт и на ломаном английском вежливо скажет: «Ноу смокинг». Мол, со своим уставом не ходи в чужой монастырь… И только здесь перед встречей с парламентариями предложат снять обувь и пройти на переговоры в носках (будь ты даже председателем нижней палаты парламента РФ Сергеем Нарышкиным). Есть традиции, с ними строго считаются.

Подобных штрихов множество. Иногда напрочь теряешься и вспоминаешь строчки из Киплинга.

Но так ли всё непреодолимо? И так ли уж с ходу надо отталкивать то, что тебе непривычно? У представителей этой цивилизации можно многому научиться. И не только в сфере технологий, желание заимствования которых бьёт остальные желания.

Нельзя сказать, что почитать что-то обстоятельное о Японии у нас невозможно, но почему-то по-прежнему едва ли не самыми познавательными и глубокими остаются «Ветка сакуры» (1970) Всеволода Овчинникова и «Пятнадцатый камень сада Рёандзи» (1986) Владимира Цветова. А вот свеженаписанного мало, то же, что выходит в печатных СМИ, в теле- и радиоэфире, зачастую содержит лишь текущую информацию, новости о японской автомобильной отрасли или электронике, оценки политических событий. Есть историко-географические книги и сборники. Всё это, конечно, важно, но не менее значима ментально-нравственная составляющая «японского образа жизни», культура, традиции народа и то, как они трансформируются в новых условиях постиндустриального мира, мотором которого во многом сама Япония (третья экономика мира!) и является. Глубоких писательских, журналистских работ по этой тематике явно не хватает.

Во время нашего пребывания в Токио в престижном Santory Hall Сергей Нарышкин и сопредседатель с японской стороны Масахико Комура открыли 11-й ежегодный Фестиваль российской культуры. Зал был полон. Особенно тепло принимали звёзд российской культуры – балерину, народную артистку России Светлану Захарову и выдающегося скрипача Вадима Репина.

Всего же за минувшие годы более чем 400 фестивальных мероприятий посетило свыше 12 миллионов японцев. Значит, не только у нас жив интерес к загадкам японского экономического чуда и японской души, но и у них велика тяга к нашей культуре и тайнам русского характера. И никакие санкции, навязываемые из-за другого океана, тут не помеха. Путь, который прошла некогда Ямасита Рин, первая японка, учившаяся в России, и первая японская иконописица, по-прежнему манит своей тайной, жаждой познания другой цивилизации, удивительными открытиями.

Надо идти навстречу друг другу, опираясь на лучшее, а не на тёмные фрагменты истории, которые могут вести только в тупик или на тот путь, который прямо обратен дороге, пройденной Ямаситой Рин. И конечно, дай бог, чтобы даже признанные авторитеты, каким был тот же Киплинг, иногда ошибались в своих выводах.

ВЛАДИВОСТОК – ТОКИО 

Моменты красоты и счастья

Моменты красоты и счастья

Искусство / Искусство / СОБЫТИЕ

Лаврова Людмила