Литературная Газета, 6569 (№ 39/2016)

Другая линия, более поздняя по времени, связана с появлением Терехова в городской среде в сопровождении странной женщины, которая подозрительно напоминает реинкарнацию той самой чёрной совы: избегает солнечного света, дичится людей, совершает всевозможные оккультные ритуалы. Геодезист с большим трудом пытается вернуть её в сообщество людей, выправляет нужные документы, перевозит на Таймыр…

Не стоит раскрывать интриг увлекательного сочинения, тем более что не перипетии сюжета здесь наиболее значимы. В отличие от других книг этого типа в романе действуют не безликие стереотипные персонажи, а живые полнокровные люди. Сам Терехов, его товарищи – Репьёв, Кружилин, Рыбин, Рубежов, Ёлкин – снабжены ёмкими психологическими характеристиками, живут, действуют и думают как узнаваемые человеческие типы.

Гибкий язык «Чёрной совы» фактурен, плотен, он выпукло и выразительно рисует мир окружающей природы, и даже фантастические происшествия описываются с предельным ощущением достоверности: «Зеркальное мутное полотно на стене сначала покрылось радиальными трещинами, словно от мощного тупого удара в середину, затем, по спирали, выстрелило сотнями кривых осколочных ножей, густо осыпая пространство вокруг» .

Словом, трудно удержаться от предположения, что писатель откровенно мистифицирует нас, под видом фэнтези предлагая добротный реалистический текст. Сергей Алексеев остаётся верен и самому себе, и канонам корневой русской классики.

«В паспорте моём есть слово «гений»

«В паспорте моём есть слово «гений»

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Галкина Валерия

Теги: Евгений Запяткин , ЗЕВСово слово

Евгений Запяткин. ЗЕВСово слово. – М.: Перо, 2016. – 166 с. – 500 экз.

В названиях последних книг Евгения Запяткина, известного в интернете под псевдонимом ЗЕВС, читатель сразу заприметит что-то северянинское. Однако если в его текстах и есть северянинские мотивы, то они ни в коем случае не затмевают самобытность автора. Запяткин – мастер короткой формы. Его четверостишия (или ЗЕВСограммы, как он их сам называет) давно уже «ушли в народ», часто встречаются на форумах и сайтах без указания авторства. И что это, если не признание? Автор, впрочем, относится к своей популярности с определённой долей иронии:

У меня с бессмертием нет трений,

Я за славой бегаю, как лев:

В паспорте моём есть слово «гений»!

Только портят всё две буквы «Ев».

Известно, что эра интернета пробудила к жизни, казалось бы, умирающие стихотворные жанры – пародию, эпиграмму, стихотворный шарж. Читать короткие тексты в Сети, используя ноутбук или смартфон, довольно комфортно. Чего не скажешь о чтении длинных и сложных текстов. А тут ещё подготовил почву Игорь Губерман, «гарики» которого были популярны ещё до повального увлечения сетевой литературой. Как тут не развернуться талантливому и острому на язык автору? Обаятельный лирический герой ЗЕВСа и о виртуальной жизни высказывается довольно ёмко:

Когда в зажим возьмут планету

Фейсбуки, твитеры, ютубы,

Мы будем все по интернету

И водку пить, и чистить зубы.

Остроумные, озорные (подчас на грани фола), философские, а порой и грустные «ЗЕВСограммы» искренне полюбились читателю. И самое главное – написаны они в оригинальной манере, которую не спутаешь ни с чьей другой. Хотя, казалось бы, очень трудно выделиться, сочиняя четверостишия, но Евгению Запяткину это удаётся.

Немалую роль в продвижении текстов играет и их злободневность. Но иронизировать просто так, ради развлечения – легко и просто. А вот вложить в четыре строки то, на что порой не хватает и книги, архи­сложная задача. При этом, касаясь щепетильных тем, очень важно не скатиться в кликушество, а смотреть на жизнь «сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слёзы». К чести Запяткина, он следует гоголевским словам и не строит из себя грозного судью, не бросается обличительными лозунгами, не жаждет оваций возбуждённой толпы, но лишь грустно и мудро констатирует очевидное:

Судьба зовёт на дружные пиры,

А дружба – наш охранник и мессия:

Мы все хотим дожить до той поры,

Чтоб в Киеве пойти в кафе «Россия».