Литературная Газета, 6574 (№ 44/2016)

«…И последнее. Моему сыну только на днях исполнилось 7. (Сыну Звягинцева, ра­зумеется. Моей дочери 36 лет. – Ю.П. ) Он не знает, кто такой Путин. Потому что живёт в счастливой стране по имени детство… У нас дома нет телевизора уже много лет. В этом сентябре он пошёл в первый класс. Уже в конце первой недели обучения на мой вопрос, что они изучают в классе, мой сын ответил: «В Москве есть Красная площадь, Кремль и зоо­парк, а ещё у нас есть президент Путин, он хороший и добрый». Вот это и есть госзаказ: вместо объективных знаний – идеология, вместе с писанием закорючек — пропаганда».

Ну, во-первых, если у Звягинцева нет телевизора, откуда он знает про «бездарную, унылую ложь о человеке, заполонившую экраны и телевизора, и кинотеатра»? Эрнст на тайной пирушке рассказал? Во-вторых, Путин, нравится он или нет, – тоже объективная данность. Во всяком случае, до новых выборов. В-третьих, французский школьник знает не только Путина, но и то, что он «очень плохой дядя». И тут, конечно, никакой пропаганды, а обыкновенное «напряжение смыслов». Право слово, от звягинцевского пассажа разит таким чемоданным инфантилизмом, что невольно вспоминаешь советский анекдот эпохи «отказничества»:

– Папа, посмотри – Мавзолей дедушки Ленина!

– Лёва, сколько раз повторять: дедушку твоего зовут Марк Львович, и он похоронен в Бердичеве!

Честно говоря, раньше я думал, что фильмы Звягинцева не нравятся мне по причине их школярской витиеватости. Теперь я понимаю: мы просто живём с ним в разных странах с общим названием. В моей России есть и Красная площадь, и зоопарк, и Путин, и даже телевизор. В России Звягинцева, видимо, имеется лишь «струящееся тело произведения вольного ума». Что ж, струитесь и дальше за казённый счёт, мятежные рантье! Власть-то у нас добрая до глупости…

Молчалинский архетип

Молчалинский архетип

Книжный ряд / Литература / СУБЪЕКТИВ

Казначеев Сергей

Теги: Евгений Водолазкин , Дом или остров , или Инструмент языка

Евгений Водолазкин. Дом или остров, или Инструмент языка. - Москва: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2016, - 384 с .- (Новая русская классика). - 2000 экз.

Или даже не мистификации, а обманки. Не обошлось без этого и при знакомстве с новым сборником Евгения Водолазкина.

Тревожные предчувствия начинаются с обложки. Тут и заковыристое, отчасти тавтологическое название (что значит «инструмент языка»? Разве язык – не инструмент литератора? Выходит, инструмент инструмента, что ли…), тут и подзголовок: «О людях и словах», очевидно, добавленный для самых тупых. Тут и сакраментальный пиар-ход: «От автора романа «Лавр», победителя премии БОЛЬШАЯ КНИГА». Этот шедевр стиля и скромности напомнил титр из фильма «Свинарка и пастух»: поэт-орденоносец… Так в немилые для автора книги сталинские времена именовали официозных письменников. Теперь, стало быть, в официозе он.

Дальше – больше. Начинаешь чтение с «коротких остроумных зарисовок из жизни учёных» (так в аннотации). И, в общем, соглашаешься со сказанным. Байки о сотрудниках Пушкинского Дома, других филологах из Питера и Германии действительно забавны и, соответственно, хорошо читаются: «Omnia mea mecum porto», «О марксизме в египтологии», «Петербургские зонтики»… Впрочем, встречаются и рассказики пошловатые, не самого высокого вкуса: «Газовый вопрос», «Двойные стандарты» и проч. Литературный анекдот – жанр беспроигрышный, но невольно ловишь себя на мысли, что всё это довольно вторично. Был когда-то Ираклий Андроников. Пробует себя в этой сфере земляк Водолазкина по филологии Андрей Аствацатуров. У нас в Москве Юрий Борев такого тебе понарасскажет про Союз писателей, ИМЛИ и ЦДЛ, что закачаешься.

Но на исходе первой сотни страниц байки закончились и пошла довольно вялая, если не сказать – занудная, мемуаристика. Главный герой, ра­зумеется, Дмитрий Лихачёв; он альфа и омега всей филологии Северной столицы, активный борец с ГКЧП и прочими химерами. Е. Водолазкин мастерски обходит рискованные этапы биографии своего шефа, не упоминает о том, какую роль тот сыграл в истории с невключением в «Изборник» (200-томная всемирка) «Слова о Законе и Благодати», скромно помалкивает о том, как Лихачёв стал подписантом печально известного «Письма сорока двух» с призывом «раздавить гадину»…