Литературная Газета, 6579 (№ 49/2016)

Такие писатели-одиночки существуют, но в ограниченном количестве, и проза у них, как правило, такого камерного характера, одиночна по сути своей.

Уверен, писателю не просто для общения, а для творческого развития необходима литературная среда, сообщество единомышленников и оппонентов, хулителей и хвалителей.

Литераторы во все времена собирались в какие-то группки, объединения. Так было и в пушкинскую эпоху, и в некрасовскую, и в начале ХХ века. Потом появились официальные писательские союзы, которые принесли русской литературе пользы во много раз больше, нежели вреда от командных директив.

Уверен, писателю во все времена необходима и поддержка государства, тех или иных финансовых и организационных структур. Николай Первый был личным цензором великого Пушкина. Искали поддержку у высшего света и Фёдор Тютчев, и Игорь Северянин, и Сергей Есенин. Писали письма Иосифу Сталину и Михаил Булгаков, и Евгений Замятин, и многие другие писатели и поэты. Замятин писал вождю: «Свою просьбу о выезде за границу я мог бы основывать и на мотивах более обычных, хотя и не менее серьёзных: чтобы избавиться от давней хронической болезни (колит) – мне нужно лечиться за границей; чтобы довести до сцены две моих пьесы, переведённых на английский и итальянский языки (пьесы «Блоха» и «Общество почётных звонарей», уже ставившиеся в советских театрах), мне опять-таки нужно самому быть за границей; предполагаемая постановка этих пьес, вдобавок, даст мне возможность не обременяя и Наркомфин просьбой о выдаче мне валюты. Все эти мотивы – налицо: но я не хочу скрывать, что основной причиной моей просьбы о разрешении мне вместе с женой выехать за границу – является безвыходное положение моё, как писателя, здесь, смертный приговор, вынесенный мне, как писателю, здесь. Исключительное внимание, которое встречали с Вашей стороны другие обращавшиеся к Вам писатели, позволяет мне надеяться, что и моя просьба будет уважена» . И Сталин его отпустил, а Булгакову дал работу…

Я уже не говорю о постоянном общении с ведущими мастерами литературы практически всех генеральных секретарей КПСС, включая и последнего – Михаила Горбачёва.

И конечно, чем в одиночку прорываться в приёмные к высокому начальству, отталкивая своих сотоварищей от кормушки, лучше собраться вместе в тот или иной союз, чем значимее будет такой союз, тем быстрее на него обратят внимание и власти, и элита.

Я оцениваю деятельность Союза писателей СССР очень высоко, думаю, не найдётся ни одного выдающегося русского писателя тех времён, даже из диссидентов, кто бы в той или иной мере не опирался на поддержку писательского союза. Вспомним, что даже своё первое международное интервью Александр Солженицын дал в зале ЦДЛ, где ныне находится один из ресторанных залов.

Сейчас можно смеяться и издеваться над советским прошлым, но, увы, за тридцать лет перестройки литература, сопоставимая с советской, так и не возникла. Все Аксеновы, Вознесенские и Евтушенко – всего лишь часть советской литературы. И даже в эмиграции, куда выехало после революции достаточное количество интеллигенции, новых крупных имён, за исключением Владимира Набокова, не появилось. Хотя и в эмиграции по тем же объективным причинам писатели собирались в те или иные объединения и союзы.

После краха советской власти все её оппоненты надеялись, что с писательскими союзами покончено навсегда, что они лишь часть советской идеологической системы. Но оказалось, что не только патриотическая часть русских писателей, но и самые отчаянные либералы мечтают о новых союзах. Смешно говорить, что борьба шла лишь за писательскую собственность. Во-первых, не так она и велика была. Во-вторых, без всякой собственности, как правило, отобранной и у левых, и у правых писателей вороватыми бизнесменами, на первый план выходила всё та же идеология, те или иные идеалы.