Литературная Газета, 6582 (№ 01-02/2017)

Первые премьерные спектакли «Манон Леско» в Большом театре пела Анна Нетребко (Манон), а влюблённого в неё студента Рене де Гриё – азербайджанский тенор Юсиф Эйвазов, «по совместительству» супруг примадонны. В «моём» же спектакле главные партии исполняли, соответственно, испанская певица Айноа Артета и итальянец Риккардо Масси. Казалось бы, в проекте «под Нетребко» постановщики должны были расстараться, чтобы соответствовать её имени. Но очевидно, что самое громкое имя не поможет, если у режиссёра и художника (Мария Трегубова) не хватает идей, а, может, не только их. Не отсюда ли вырезанный из чего-то похожего на белый ватман бумажный городок в первом акте, словно из детского набора для творчества «6+»? Перешагивая через его бумажные стены и башни, нарочито веселится стайка студентов в странных гномьих колпачках цветов итальянского флага. В таких же колпачках, только белых, Манон и её кукла, которую по воле режиссёра героиня почти не выпускает из рук. Этой куклой вроде как подчёркивается инфантильность Манон, хотя инфантильной её назвать трудно: эта девушка очень хорошо знает, чего хочет – устроенности и достатка, если не сказать богатства, и добивается этого, как может. Так что кукла здесь ни при чём, так же как и колпачки. Однако вскоре кукла, скопированная с реальной игрушки, которой в своё время играли зрительницы старшего возраста и их ровесницы, увеличивается до гигантских размеров – высотой едва ли не до колосников и занимает добрые две трети сцены, хотя назначение её малопонятно. Эта пластмассовая великанша поводит зелёными глазами и шевелит пухлыми ручками, как бы реагируя на всё, что происходит с Манон. Пупсиха, которую Манон небрежно таскала с собой, «выросла» и теперь смотрит на свою хозяйку свысока. А ещё она служит объектом, по которому омерзительно ползают гигантские муравьи, они же облепляют и Манон. И здесь, по-моему, чувство реальности изменило и режиссёру, и художнице: насекомые тучей ползают по трупам, а до смерти Манон ещё далеко.

А с Манон происходит вот что: будучи содержанкой богатого немолодого казначея Жеронта (Отар Кунчулиа), она всё больше и больше «прикипает» к роскоши, но перед чувствами любящего её де Гриё устоять не может и встречается с ним. Жеронт обвиняет свою любовницу в распутстве и вызывает полицию. Манон готова бежать с де Гриё, но хочет сперва собрать свои драгоценности. Она лихорадочно катает по сцене бусины размером поболе шаров, которые по-хозяйски придерживают лапой бронзовые львы на набережной Невы, мечется между этими шарами, и задержка оказывается роковой: прибывшие полицейские арестовывают её за кражу.

На пристани в Гавре ссыльные арестантки, среди которых и Манон, идут к кораблю, отвозя­щему их в Новый Свет. В этом шествии, напоминающем поклоны в цирке, участвуют разные типы и типажи: женщина-змея, культуристка, чернокожая невеста, трансгендерная особь в женско-мужском костюме, представительница древней профессии и ещё несколько. И все они проходят перед поющей Айноа, отвлекая на себя внимание зрителей и «загораживая» им звук голоса певицы. Впечатление такое, что визуальный ряд спектакля, каким бы спорным он ни был, для Шапиро – главное, а певцов он воспринимает, как реквизит.

Артета исполняла партию Манон красиво и громко, но недостаточно для веристской оперы страстно: то ли певице не близок образ Манон, то ли в её собственном художественном «я» отсутствуют присущие её героине эмоции. А как актриса она просто выполняла указания режиссёра: сесть там, встать здесь и т.п., словно давая понять, что естественная живость и врождённое актёрство – привилегия Анны Нетребко.

Дирижёр Ядер Биньямини, приглашённый в постановку по рекомендации Нетребко, корректно управлял оркестром, и чувствовалось, что это «его» музыка. Риккардо Масси, обладая красочным тенором, пел своего де Гриё с высокой концентрацией чувств. А в последнем акте, где студент пытается спасти любимую Манон, погибающую в американской пустыне, куда они, заблудившись, попали, спасаясь от немилости начальника тюрьмы, их кажущийся бесконечным дуэт звучал, разрывая сердца публики.

Обертональное богатство и сила голосов Артета и Масси, помноженные на потрясающую музыку Пуччини, сделали своё дело: в финале спектакля зрители прониклись состраданием к Манон. Куклы и бумажные домики исчезли в небытии, а на «повестке дня» остались пронзительное звучание оркестра и прекрасный вокал, которые в несчётный раз подтвердили старую, как мир и как смерть, истину, что красота и любовь – великая сила.

Про драконов и людей

Про драконов и людей

Искусство / Искусство / Театральная площадь

Фомина Мария

«Дракон»-2017. Сцена из спектакля

Теги: театральные премьеры , постановки

Новая постановка режиссёра Татьяны Казаковой