Литературная Газета, 6585 (№ 05/2017)

За нами поёт океан.

Мы спускаемся к берегу,

в белом песке утопая.

Там – вода,

изнутри озарённая,

цвета токая.

И лежит её Токио

там, где поёт океан.

К нам рассветы плывут,

как осколки цветного стекла.

Мы берём их и смотрим:

в них солнце,

как ягода, вкраплено.

Я её рассмешу!

Ведь ни разу не видела

Чаплина

та, с которой мы смотрим

в осколок цветного стекла.

Но моё пробуждение

будет жестоким,

как взрыв, –

мёртвым только во сне

к нам, живым,

приходить разрешается.

Полутень, полудевочка!

Всё на земле разрушается,

но с тобой

никогда

не покончит

ни слово, ни взрыв.

И свежа моя память,

И боль моя вечно свежа.

За черту эпицентра

походкой, обычной для облака,

полутень, полудевочка

с чертами японского облика

перешла и увидела –

боль моя вечно свежа!

Перевод Ю. Мориц

Заклинание на возвращение журавлей

Жура, братик – птица,

Журавушка – сестрица,

Дал я дождям дождиться,

Чтоб небу умыться,

Безгрешно лучиться

Невенчанной девицей.

Вот свод синевеет

Вина хмельнее…

Трава, истлевая,

Душа, изнывая,

Клонятся ниц –

Ждут светоносных птиц

Крыл взмахами тугими

Над душами нагими…

Жура, братик – птица,

Журавушка – сестрица,

Дитяти грудного

Во сне – к вам зовы,

(Дитя чуть поболее

Вас ждёт с тоской и болью!)

Дитя повзрослее

Тоской по вас болеет!

Лихоманка – болью отчаянья,

На уста печатью молчания.

И таится в землячках-девицах

Ожидания огневица,

И в блистанье лучей-косичек,

И в сосках их грудей девичьих.

Жура, братик – птица,

Журавушка – сестрица,

Мнится мне:

Звучит слышней

Голос журавлей,

Ножа острей –

Отсекающий с неба

Росу от снега.

Тогда я восстал,

Пишущим стал

Без чужой подсказки

Письма-сказки

С любовью, с добром,

Журавлиным пером, –

Послания – моления

О вашем возвращении.

Колядка твоего имени

Тебе родительское имя – Анна,

Ознобное и жгучее, как рана.

Потом, в лазурь небес вознесена,

Марией ты была наречена.

Свивальником тебе был неба шёлк,

На пелену цветущий луг пошёл,

А ствол берёзы доброй – мягок, бел –

Тесал топор тебе на колыбель.

Мир, осиянный взорами твоими,

Баюкал – пел твоё двойное имя.

Когда обвально рухнут ветры, Анна,

И эхо гонится протяжно и пространно,

И безмятежно разомкнёт уста

Огромность света, плавность, чистота.

Мария, звуков дивное кольцо,

Чеканенное златокузнецом,

Безбрежия лазури зоревые,

Мария, светоносная Мария…

Анна-Мария,

Книга сладости святая,

Прижав к груди,

Тебя устами я читаю.

Перевод В. Измайлова

Загон

Столбы покрепче в землю вбили,

загон ветвями оплели.

За ним дорога в клубах пыли

и степь широкая вдали.

Она вся маревом объята,

она суха и горяча…

В загоне ходят жеребята,

послушны хлопанью бича.

Покорно, медленно, по кругу

в печальном движутся строю,

уже не жалуясь друг другу

на долю горькую свою.

Но чуть в безветрии и зное

задышит дальняя гроза –

и что-то древнее, степное

наполнит сразу их глаза.

И вдруг забьются, торопливо

ноздрями жадными дыша,

и ржут протяжно и тоскливо,

аж разрывается душа.

Перевод Ю. Левитанского

Мятежники

– На рею бунтарей!

– Ослушников на рею!

Готовы петли. Всех троих. Скорей. –

…И вздёрнули на рее бунтарей.

Они втроём висели трое суток.

(Так Бог велел. Убийцы Бога чтут.)

Суров закон морей.

На судне тут

мятежников судом коротким судят.

И снова – в путь!

Шло судно. Волны шли.

И полночь в лица брызгами хлестала.

Три тени тех, повешенных,

Устало

по ветру, как по палубе, брели.

И палуба плыла куда-то вбок,

запомнившая стук их смуглых ног.

Над нею были голы небеса,

И голые ступни над ней висели.

Над гривой волн

в мятежной карусели

Мятежников летели волоса!

Да, капитан, не радует твой слух

гром дальних бурь, ползущих из тумана,

Ведь это ложь, что злой мятежный дух

Живёт в седой пучине океана.

Что ж, капитан, утешь себя в ночи.

К чертям разбойников с их вздорным духом!

Да будет всем вам дно морское пухом,

морские волки, воры, рифмачи!

Но плечи твои холодом свело.

И паруса дырявые провисли.

Гремит корабль, как чёрное ведро,

на этом страшном звёздном коромысле!

Ах, океан, летит твоя волна!

Давай!

Тебя не вздёрнуть, старина!

И ты идёшь за судном по пятам,

мятежником, на фоне неба рея…

Ха-ха! Теперь попробуй, капитан,

Попробуй вздёрни океан на рее!

Перевод А. Заурих

Лоза

Земли отрада,

Любовь впервые, –

Лоза винограда,

Вице де вие.

Страстью палимая,

Неукротимая,

Словно любимая,

Словно любимая…

Змеиной вёрткостью

В камень втекая,

Жизнью – из мёртвости,

Плодом – из камня,

Жилочка жизни

С земною кровью…

Непостижима

Зелень безмолвья!

Зноем сжигаема,

Влаги не просит,

Стужей сжигаема,

Солнца не просит:

Белкой зелёной

По небосклону!

Целую пепел

Предка, впервые

Давшего имя

«Вице де вие».

Жилочка жизни,

Жизни лозиночка:

Так нежно длится,

Чтоб лаской налиться

Вздох – словно девицы,

Отроковицы,

Впервые влюблённой…

Да вечно струится

Твой свет зелёный,

Лозина – вица –

Вице де вие,

Жилочка жизни

Из недр отчизны

Лэутарская песня

Ой, боженька, боже ли,

До поминок дожили!

Ой, стряслась беда лиха –

Проклят я не по грехам,

В лоскуты я проклят, братцы,

Мне страстями век терзаться,

По базарам, по предместьям

Век шатаюсь, кобзы крестник!

Только трону пальцем – враз

Слёзы у тебя из глаз;

А уж запою с душой, –

Чтоб ты в землю весь вошёл!

Кобза, кобза, древность древа,