Литературная Газета, 6592 (№ 13/2017)

А сначала о достоинствах «Новой реальности». Сюжет интересный: Москва опутана слухами об угрозе войны, которая вроде бы уже идёт, а вроде и не идёт, но в связи с «Угрозой» начинается эвакуация части столичных жителей, как бы не добровольная, но вроде и добровольная (тут же, конечно, вспоминается «Эвакуатор» Дм. Быкова). Эвакуирующихся свозят в дальний забытый Богом северный городок, пред­стающий такой вот закрытой зоной (вдалеке мелькнул Кафка, отчётливей ассоциация со Стругацкими – А. Тарковским и компьютерными играми), где они живут как ссыльно­поселенцы, за которыми ведётся усиленное наблюдение, цветёт доносительство. Доносителям выдаются за их заслуги телевизоры – ни интернета, ни сотовой связи в городке нет.

Иногда «особо неблагонадёжные» просто исчезают.

Автору удалось показать и закрытость, и забытость, и забитость маленького ссыльного городка и создать тревожное ощущение «зоны», как бы слепить из словесного снега тень 1937-го... Почему тень – понятно, но может возникнуть вопрос о сравнении – почему – из снега? Ну, во-первых, полярная зима в зоне-городке кажется вечной, а во-вторых, потому что все выше перечисленные (и другие) достоинства повести сразу тают, если навести прожектор на крайне слабый образ главного героя. И что главное – слабый именно концептуально.

Дело в том, что в городок свезли не всех, а только «всяких либерастов со всей России, чтобы сделать из них нормальное общество», то есть превратить их в «людей с опустошёнными головами». Эти «либерасты» (так их называет чиновник закрытой организации, призванной следить за настроениями эвакуированных), представляющие угрозу для власти, стремящейся сделать из городка и из всей страны «монолит», презентуются автором как единственная умеющая думать прослойка общества. И когда от очередного из них после долгого нахождения в зоне городка останется одна «оболочка, разучившаяся возражать, чувствовать негодование или даже обиду», он сможет вернуться в столицу. То есть главный герой – представитель этой лучшей «думающей» части общества. И каков же он? Это «столичный житель», который свою страну «прекрасно представлял по карте, но совершенно не был готов объять в действительности»; он «успешно работает в любимом глянцевом журнале, который горожане читают за утренним кофе или прозябая в пробке на Третьем кольце»; любимое его занятие – посидеть в баре с приятелем или посмотреть телевизор с развлекательными программами. Правда, однажды он как-то робко признался, что, будучи журналистом, хотел «достучаться до людей. Чтобы их тревожило происходящее в городе, на улице, в стране. Чтобы репортажи были хлёсткими, животрепещущими, помогали что-то исправлять, менять». Это – работая в глянцевом журнале? Занятно.

Но «достучался» герой «Новой реальности» совершенно иначе и до другого. Он моментально в городке предал своего знакомого (который потом бесследно исчез, что дало возможность герою вступить в интимные отношения с его женой), причём сдал он приятеля, не испытав, по сути, никаких угрызений совести, то есть как сказано в повести, «стал самым настоящим осведомителем (или стукачом – разница перестала его тревожить». Но совесть и сразу его не тревожила. Ведь ему, представителю лучшей «думающей» части общества, тут же дали телевизор. «Понимаешь, я разучиваюсь думать», – пишет он в письме к бывшей любимой. Но, простите, судя по тексту, за ним этой способности как-то сразу не замечалось...

Образ главного героя разрушает всю концепцию произведения. Если не предположить, что писатель Константин Куприянов вместе с журналом «Знамя» намеренно жёстко критикуют и просто опускают до уровня полной духовной пустоты «спорные элементы», «либерастов», «которые (…) могут создать в обществе волнения или нежелательные настроения», низводя их до тех, кому «хочется назад в фейсбучик или домой к маме, сдать квартиру, поселиться в Таиланде и ничего не делать. Или даже просто сидеть на диване и ничего не делать. А ещё им не терпится скучковаться в баре и начать перемывать кости президенту и обсуждать, что у нас в России всё только закрывается и ничего не работает».

То есть тех, кто за телевизор продаст всё. Начиная с друга.

Правда, «думающих людей» я представляю как-то иначе, и у меня о них несколько иное мнение...

Владимир Солоухин. „Из ненаписанных рассказов“

Владимир Солоухин. „Из ненаписанных рассказов“

Литература / Литература / Эпоха

Теги: Владимир Солоухин , рассказы