Литературная Газета, 6602 (№ 24/2017)

Если же президент, он же – Колибри, как именуют его заговорщики, заартачится и откажется уходить с политической арены, то его должен устранить «священной» пулей оппозиционер Фёдор Кальян, выхватив пистолет, спрятанный в кремовом торте. Таков второй сценарий, прописанный олигархом Феликсом Гулковским, телемагнатом Евгением Франком, их преданными сподвижниками и мелкими сошками типа рок-певца Штыря и художника-акциониста Строгайло.

Как видим, писатель играет здесь в открытую: президент – это президент, страна – это Россия, заговорщики – наша несистемная оппозиция. Прочие реалии тоже названы недвусмысленно прямо: Кремль, Болотная площадь, Тверской бульвар, Таджикистан, Сирия, Изборск… Речь идёт о той прослойке, которую душит ненависть к нынешней российской власти и её предстоятелю. Симпатии Проханова, соответственно, на противоположной стороне.

В своё время Гоголь написал статью «О лиризме наших поэтов», которая вошла в скандально известную книгу «Выбранные места из переписки с друзьями». В ней классик указал на два предмета, служащие источником вдохновения для русского писателя. Первый из них не вызывает особого удивления, напрашивается сам по себе: любовь к России. Второй угадать гораздо труднее, и поначалу гоголевская мысль озадачивает: любовь к царю. Но ведь её сформулировал не легкомысленный парубок времён «Вия» и «Вечеров на хуторе близ Диканьки», а человек, который многое пережил, понял и испытал. «Старик у двери гроба не будет лгать», – писал он о Державине, который «пел… трёх царей».

Проханов прямо говорит о своей приязни к высшему лицу в государстве, будь то нынешний президент или царь, если только тот будет не балаганным лицедеем, а взрастёт из логики истории. Можно себе представить, сколько гневных отповедей предстоит услышать прозаику от лица нашей либеральной критики!

Всякому действию сопутствует противодействие, и вот в противовес заговорщикам начинают свою работу генералы Окладников и Макарцев. Духовная составляющая ложится на плечи художника-реставратора Челищева, который восстанавливает чудодейственную икону Богородицы.

Но практические действия остаются за сотрудником ФСБ Макарцевым, который идёт по следу, распутывая клубок и докапываясь до истинных вдохновителей заговора. На этом пути ему не раз пригодится умение подобрать ключ даже к своим отъявленным врагам. Вот, например, какие слова он находит для теленачальника Франка:

«Вы не просто пророк, угадывающий будущее. Вы создатель этого будущего. Не забуду показанный вами сюжет, в котором президент ныряет на дно Чёрного моря и достаёт античную амфору. Многие тогда смеялись, издевались, обвиняли вас в инсценировке. И что же? Буквально через несколько месяцев мы возвратили себе Крым. Президент достал из Чёрного моря не амфору, а Крым!..»

В результате расследования генералу удаётся найти в цепи заговорщиков слабое звено…

В романе, согласно требованиям жанра, есть и пронзительная любовная линия, связанная с судьбой светской журналистки Ольги.

Не менее важным действующим лицом романа стоит назвать и яркий, образный язык прохановских описаний: фешенебельные апартаменты и захламлённые мастерские, горные отроги и выжженные пустыни, боевые действия и тихие кабинеты предстают вживе, усиленные знаменитой порывистой интонацией писателя, страстного участника политических ток-шоу, который всегда выступает с открытым забралом.

Александр Проханов написал роман-исповедь, роман-предупреждение, роман-предостережение. Но прежде всего – прямую, искреннюю, непосредственную книгу. Он словно заговаривает страну от заговора, хочет отвести беду. А этот жанр в наше циничное время звучит тревожно и беззащитно. Как колибри.

Заглянуть за стену

Заглянуть за стену

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Теги: Николай Зиновьев , Стена

Николай Зиновьев. Стена. Ростов-на-Дону Фирма «Ирбис» 2016 112 с. 1000 экз.

Краснодарский поэт Николай Зиновьев давно и прочно занял место в ряду наиболее глубоких и признанных мастеров современного русского стиха. Его проникновенная миниатюра о том, что наши соотечественники встали на колени не из раболепства, а помолиться перед боем, стала своеобразным девизом поколения, противостоящего нынешнему натиску врагов России, и редко кому неизвестна.

Достоинства стихотворца в целом оценены и признаны поэтическим сообществом, хотя порой приходится слышать ворчливое замечание: у него-де короткое дыхание. Но делать такой вывод, исходя из лаконизма – всё равно что связывать звучание зиновьевских стихов с тембром его голоса. Краткость не мешала ещё никому: не говорим же мы о коротком дыхании Басё или Омара Хайяма.