Литературная Газета, 6611 (№ 35/2017)

Такое равнодушное отношение к одному из самых значимых (при всех очевидных и преднамеренных пропагандистских изъянах) романов украинских писателей последнего полстолетия, при желании, тоже можно объяснить. Да и вообще складывается впечатление, что до «Бабьего Яра» просто не дошли руки цензоров, которые бы действовали намного жёстче советских коллег.

Анатолий Кузнецов пишет на неприятные и закрытые сегодня темы. В частности, об украинских полицаях в Бабьем Яру. Они к тому же ещё и в вышитые сорочки одеты. Или о том, как украинцы сдавали нацистам евреев – за награду, кто-то даже делал из этого настоящий бизнес. Или захватывали квартиры уехавших из Киева партийных и военных. Он даже восторгается некоторыми советскими диверсантами.

При этом автор нелестно противопоставляет своих героев – меркантильных украинцев и решительных и принципиальных русских. При всём своём антисоветизме.

Да и сам герой не ассоциирует себя с Украиной: он хоть и называет иногда себя украинцем, но будто вскользь. Да и про русских говорит «наши». Над «украинской» пропагандой оккупантов, полицаями и даже нынешним национальным флагом автор скорее иронизирует. Почти как Михаил Булгаков в «Белой гвардии».

Текст писался в шестидесятые, а его наброски в виде дневников и просто записей в тетрадях делались прямо по ходу действия – ещё в детском возрасте. Поэтому «Бабий Яр», после того как автор дописал его, покинув Советский Союз, в сегодняшних условиях, спустя полстолетия, выглядит саморазоблачением писателя. А сам текст, несмотря на нескрываемый антисоветский крен, во многом искренен, даже когда автор заблуждается в своих домыслах или откровенно врёт. Тем интереснее разбирать на примере «Бабьего Яра» и советскую цензуру той эпохи (и примерять на нынешнее время), анализировать антисоветскую пропаганду автора после его бегства, изучать её природу.

Да и вообще «Бабий Яр» – это во многом действительно документальные свидетельства оккупации Киева, переданные Анатолием Кузнецовым. Просто текст нужно читать между строк, пропуская через внутренний фильтр.

Невозвращенец-коммунист

Проблема в том, что Анатолий Кузнецов не только назвал свой роман документом, но и всячески подчёркивает это в предисловии к книге, настраивая читателя на соответствующий лад, буквально требуя верить тексту.

Сама структура последнего издания романа интересна. Обычным шрифтом подаётся версия, опубликованная в «Юности», курсивом – по словам Анатолия Кузнецова, вычеркнутое цензурой. Наконец, в квадратных скобках идёт то, что автор дописал после своего бегства из Советского Союза. Примеры пропаганды мы ещё разберём. Сейчас я просто приведу вам одну характерную цитату из романа:

«Села не было: одни пепелища с яркими белыми печами, трубы которых, как указательные пальцы, торчали в небо. [Значит, тут был бой одних благодетелей человечества с другими – за лучшее, значит, счастье в мире».]

Ещё тогда, в 1960-е, невозвращенец Анатолий Кузнецов не просто ставил знак равенства между нацизмом и коммунизмом, автор открыто называл нацистов «благодетелями человечества» и «борцами за лучшее счастье в мире». Даже если это была ирония, то я весьма сомневаюсь, что подобное пропустила бы российская или украинская цензура. Такое сегодня позволяют себе лишь самые отбитые персонажи, а тут – уважаемый писатель.

Интересно, что коммунистом был не только отец Анатолия Кузнецова, о котором подробно написано в романе, и его образ весьма показателен для раскрытия сути текста.

Сам писатель в 1955 году вступил в КПСС. Перебежчики потом всегда рассказывают одно и то же: дескать, все так делали, нужно было крутиться. Не все, мой дед-рабочий, например, прошёл всю войну беспартийным и, вернувшись из Берлина в Киев, за все тридцать с лишним лет после Победы в партию так и не вступил. Наверное, ему не нужно было крутиться?

Благодаря членству в КПСС Анатолий Кузнецов в том же году поступил в Литературный институт. Как говорил сам писатель, ранее его не брали в Москву из-за того, что он киевлянин и был «под оккупацией». Сбылись его мечты только после смерти Иосифа Сталина.

До того как стать писателем, Анатолий Кузнецов занимался балетом, а в детстве, ещё до войны, во времена «тотальной нищеты» имел отличную даже по нынешним временам библиотеку. Он сам об этом пишет.

Анатолий Кузнецов дважды вступал в комсомол, что не мешало ему рассказывать после об отвращении, которое он испытывал при этом. Причём сразу дважды.

Для Анатолия Кузнецова, если я правильно понял «Бабий Яр», авторитетом с детства был малограмотный меркантильный дед, мечтавший, что немцы подарят ему корову, о которой он грезил ещё с царских времён, а не отец-революционер. И, думается, не из-за того, что тот ушёл из семьи. Просто жизненная философия и система ценностей (корова от немцев) деда была ему ближе. Что и продемонстрировал дальнейший жизненный путь Анатолия Кузнецова.

Неприкрытая пропаганда

Герой «Бабьего Яра» – сам автор, которому на момент оккупации Киева было 12 лет, вряд ли мыслит, как антисоветчик.