Литературная Газета, 6618 (№ 42/2017)

– Мааса не знаю. Ты лучше скажи, кто такая Йоас?

– Йоас? – теперь пришлось удивляться Раасу.

Когда-то юношей он ухаживал за девушкой из соседнего села. Звали её Йоас. Она тогда же скончалась от скоротечной болезни. С тех пор прошло столько лет. «Саку не могла знать её и слышать о ней. Но зачем она спросила?» – подумал Раас.

* * *

– Сегодня к нам приходила Кааса? – спросил Раас.

– Приходил, – ответила Саку.

* * *

Таким же образом, сплетничая и сея семена сомнений, Кааса вносила раздоры и в другие семьи. Когда женщины узнали про эти козни, они собрались вместе и сырыми оглоблями помяли бока Каасе и прогнали её.

* * *

С тех пор минуло тринадцать лет. И вот какой-то призрак приближался к селению. Рядом с ним шевелилось ещё что-то. Существо тянуло за руку другое маленькое существо, похожее на семилетнего ребёнка.

Кааса вернулась?

Вернулся?

Вернулось?

* * *

Ей казалось, что сельчане давно забыли про неё. Некоторые забыли её облик. А молодые и вовсе её никогда не видели.

И теперь, когда жизнь людей стала налаживаться, эти два существа появились на окраине селения. Детёныш вырвался из рук Каасы и начал резвиться. Он схватил за хвост кота, который нежился на солнце, и швырнул его во двор. Оттуда донёсся вопль животного. Затем он поднял с земли камешек и запустил его в воздух. С соседней улицы послышался звон разбитого окна.

Стон кота и звон стекла вызвали у Каасы приятное ощущение, и она с умилением смотрела на своё чадо. Вспоминая своё далёкое детство, она думала, что растёт достойная смена.

Рыжие завитушки на голове детёныша блестели золотом. На его веснушчатом лице едва был заметен курносый нос. Правый глаз его был лиловым. Левый глаз – чёрным. Оба этих глаза смотрели друг на друга.

Уши его были похожи на кошачьи. Иногда он шевелил ими.

На нём была такая же, как у Каасы, длинная рубаха.

* * *

Старая лачуга Каасы стояла на околице. Доски, наискось приколоченные к двери и окнам, почернели от дождей и времени. Оторвав их, проветрив комнату, Кааса начала обживать своё логово.

Детёныш убегал к детям, игравшим в чижики. Вначале они удивлялись его разноцветным и косым глазам. Затем он показал им свои шевелящиеся уши. И дети позволили ему играть с ними.

* * *

– Ха-на-са-а! – окликнула его Кааса. Её тонкий, бархатистый голос звучал, словно из пустой пещеры. Он был слышен во всех ущельях и дебрях.

Он проникал в жилища людей, разносился по равнине и вызывал оскомину, словно кто-то скрежетал вилкой по пустой сковороде.

* * *

– Ма-на-да-а! – завопил в ответ детёныш. Так у него получалось, потому что он одновременно пытался выговорить: мама, нана, дада.

– Ты где? – словно не ведая, спрашивала Кааса.

– Здесь играю с этими глупыми детишками, – отвечал Ханаса.

– Играй! Их родители тоже умом не отличались.

* * *

Эту перекличку слышало всё селение. Взрослым не понравилось, что их детей обзывали глупцами. Детям было обидно слышать о том, что они и их родители слабоумные.

* * *

– Вернулась эта тварь безбожная! – женщины ринулись в сторону Каасы.

Мужчины направились к детям. Там уже образовалась куча-мала. Ребятишки избивали детёныша. Они терзали его, схватив за конечности, которые неожиданно начали отрываться от туловища. У одного в руках оказалась оторванная нога. Кто-то держал оторванную руку. Две другие конечности тоже оказались в разных руках. Детёныш расчленился как кукла.

– Что это такое? – растерянные дети побросали на землю извивающиеся руки и ноги детёныша.

В руках у одной девочки оказалась голова Ханасы. Она, вытаращив глаза, озиралась вокруг. Туловище валялось на траве. Но самое удивительное было в том, что нигде не было ни капли крови.

В это время подоспели взрослые. Они, тоже оцепенев, смотрели на эту картину. Вокруг лежали разбросанные конечности детёныша. А голова, которую ещё держала за волосы девочка, заорала:

– Ма-на-да-а! Смотри, что они со мной сделали!

* * *

Не успели люди опомниться, как к ним, опираясь на посох, подошёл Старейшина. Он был самым старым человеком в тех краях. Недавно он любовался своей сто двадцатой весной.

– Вот-вот! Только так его можно успокоить, – сказал он.

Валявшиеся на земле части тела, извиваясь, словно оторванный хвост ящерицы, пытались приблизиться к туловищу.

– Отпусти меня! Чего так сильно вцепилась? – заорала голова, и испуганная девочка, разжав пальцы, уронила её на землю.

Словно жёлтая тыква, покатилась она по траве в сторону туловища.

– Не дайте ей и остальным частям тела соединиться с туловищем! – закричал Старейшина.

* * *

Молодёжь схватила по каждой конечности, которые извивались, пытаясь вырваться из рук. А голова продолжала орать:

– Шиш вам! Болваны! Идиоты! Посмотрите на этого старого осла! Чего ты припёрся сюда, а не сидишь дома?

– Что будем с этим делать? – спросил кто-то.

– Бросьте каждую конечность в реку. Пусть четыре реки разнесут их в разные стороны. Быстрая вода раздробит их о камни или рыбы съедят, – сказал Старейшина. – Туловище бросьте в Белый Овраг. Там много шакалов. А голову швырните в Чёрную Бездну, – добавил он.